Во что верят православные христиане

Евангелие неопровержимо свидетельствует о богочеловечестве Христа. Будучи книгой богодухновенной, оно, однако, составлено людьми, каждый из которых описывает события так, как он их видел и воспринимал, или передает услышанное от очевидцев. Под богодухновенностью священных книг понимается совместное творчество людей и Святого Духа – их сотрудничество. В текстах четырех евангелистов имеются известные разночтения, касающиеся деталей, что свидетельствует не о противоречии между ними, а об их единстве. Если бы повествования были абсолютно тождественны, это говорило бы о том, что авторы друг с другом советовались или друг у друга списывали. Евангелия – это свидетельства очевидцев, в которых каждый факт достоверен, но излагается с точки зрения того или иного конкретного автора.

Христос Церковного Предания

Священное Писание – главный источник нашего знания о Боге и о Христе. Но Писание может быть понято и истолковано по-разному: все ереси подкреплялись ссылками на него и цитатами из Библии. Поэтому необходим критерий правильного понимания Библии: такой критерий в Церкви – Священное Предание, частью которого является Писание. Священное Предание включает в себя весь многовековой опыт жизни Церкви, отраженный в Писании, а также в деяниях и вероопределениях Вселенских Соборов, в творениях Святых Отцов, в литургической практике.

Священное Предание не просто дополнение к Писанию: оно свидетельствует о постоянном и живом присутствии Христа в Церкви. Весь пафос Нового Завета в том, что его авторы были «свидетелями»: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши – о Слове жизни, ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам» (1 Ин. 1: 1–2). Однако Христос продолжает жить в Церкви, и опыт соприкосновения с Ним, жизни в Нем рождает новое свидетельство, которое запечатлевается в Предании. Евангелие говорило о Христе как Боге и человеке, но церковному Преданию предстояло сформулировать догмат о соединении Божества и человечества во Христе. Разработкой этого догмата занимались в эпоху христологических споров в IV–VII веках.

Во второй половине IV века Аполлинарий Лаодикийский учил, что предвечный Бог Логос воспринял человеческую плоть и душу, но не человеческий ум: вместо него у Христа было Божество, слившееся с человечеством и составившее с ним одну природу. По учению Аполлинария, Христос не вполне единосущен нам, так как не имеет человеческого ума.

Он является «небесным человеком», лишь воспринявшим человеческую оболочку, но не ставшим полноценным земным человеком. Некоторые последователи Аполлинария говорили, что Логос воспринял только человеческое тело, а душа и дух у Него Божественны. Иные шли дальше и утверждали, что Он и тело принес с неба, пройдя через Святую Деву, «как через трубу».

Противники Аполлинария, Диодор Тар сийский и Феодор Мопсуэестийский, говорили о сосуществовании во Христе двух самостоятельных природ, которые со относятся следующим образом: Бог Логос вселился в человека Иисуса, Которого Он избрал и помазал, с Которым «соприкоснулся» и «сжился». Соединение человечества с Божеством, согласно Феодору и Диодору, было не абсолютным, а относительным: Логос жил в Иисусе как в храме. Земная жизнь Иисуса, по Феодору, есть жизнь человека в соприкосновении с Логосом. «Бог от вечности предвидел высоконравственную жизнь Иисуса и ввиду этого избрал Его органом и храмом Своего Божества». Поначалу, в момент рождения, это соприкосновение было неполным, но по мере духовного и нравственного совершенствования Иисуса оно становилось полнее. Окончательное обожествление человеческой природы Христа произошло уже после Его искупительного подвига.

В V веке ученик Феодора Несторий, патриарх Константинопольский, вслед за своим учителем провел резкое разграничение между двумя природами во Христе, отделив Господа от «образа раба», храм – от «живущего в нем», Вседержителя Бога – от «споклоняемого человека». Несторий предпочитал называть Пресвятую Деву Марию Христородицей, а не Богородицей на основании того, что «Мария не родила Божество». Волнения в народе по поводу термина «Богородица» (люди не хотели отказываться от этого освященного традицией именования Святой Девы) и острая критика несторианства святым Кириллом Александрийским привели к созыву в 431 году в Ефесе III Вселенского Собора, сформулировавшего (хотя и неокончательно) учение Церкви о Богочеловеке.