Во главе кошмаров

В администрации никто не обратил на меня особого внимания, а вот с Элионом возникли трудности. Кай попытался поручиться за него перед пограничным постом, но, несмотря на все уверения и даже временно̀е ограничение, в течение которого Элион должен был вернуться в Пелес, девушка за стойкой не выглядела убеждённой и продолжала отнимать наше время.

Тогда ледяным тоном Кай предложил пригласить Гипноса, дожидающегося нас на Переправе. Упоминания бога сна оказалось достаточно, чтобы все разговоры вокруг смолкли. Я опять закатила глаза, а Элион с довольной улыбкой сложил руки на груди и толкнул меня плечом.

– Мне нравится, когда он угрожает.

– Он и тебе время от времени угрожает, – напомнила я.

– Поправочка: нравится, когда он угрожает другим.

Кай определённо слышал наш краткий диалог, но с каменным лицом взял разрешение и пальцами припечатал бумагу к груди друга.

– Чтоб был паинькой и до заката вернулся в Пелес, – угрожающе-ласково протянул сын Гипноса. – Теперь ты знаешь, кто я, и надеюсь, обещания скормить тебя керам перестали казаться игрой слов.

Элион спрятал бумагу в кармане и ответил Каю соблазнительной усмешкой:

– Конечно, братишка.

Оба обернулись ко мне, и я поняла, что только что прозвучавший смешок был моим. Я подняла руки вверх, намекая, что не вмешиваюсь в разборки, и заторопилась к проходу, вполуха слушая, как Элион пытается выяснить у Кая их тип родства. Общей крови у них нет, но обоих связывает Веста.

Попав на маковые поля, я приметила знакомую фигуру и заторопилась дальше. Гипнос действительно ждал, хотя, может, вовсе и не нас, потому что с другой стороны к нему приблизилась Веста, держа в руках кубок.

Я ускорила шаг, оставляя препирающихся Кая и Элиона позади. Вспомнила о сивилле и её желании отказаться от дара. Это странно, но Микель ответил на все мои вопросы. Я не чувствовала, что осталась в долгу, он сам предложил встретиться, и всё же пообещала, что поговорю с Гипносом.

Тот принял кубок из рук Весты и опустошил его. Я была слишком далеко, чтобы расслышать краткий разговор. После Гипнос прикрыл глаза, словно в поисках чего-то за закрытыми веками.

– Кассия, как самочувствие? – поприветствовала меня Веста.

– Лучше. А вы чем заняты? Что это? – я кивнула на кубок в её руке.

Вблизи стало ясно, что он целиком из кости. Светлого, серо-молочного оттенка. На дне осталось немного макового нектара, и Веста стряхнула капли на траву.

– Это кубок Морфея, – ответил Гипнос и открыл глаза. – Ты о нём знаешь?

– Морфей – бог пророческих и лживых снов. Испив из его кубка, можно увидеть будущее, – без запинки ответила я, с восхищением глядя на вырезанные на кости узоры. – Ты видишь будущее благодаря ему?

– Только возможное будущее, – поправил Гипнос.

– Ты же бог сна. Я думала, для такого тебе не нужен кубок.

Гипнос одарил меня снисходительной улыбкой:

– Я бог безмолвного сна, Кас. Сновидения и пророчества – это дар моего ребёнка.

– Так этот кубок ты взял у Элиона в качестве платы? – я указала пальцем в друга.

Он и Кай замерли на середине пути, кажется, не прекращая выяснять вопрос их родства. По крайней мере, Эль с улыбкой победителя давил аргументами, пока лицо Кая становилось мрачнее, а гримаса недовольства – отчётливее.

Заметив Элиона, Веста спрятала кубок за спиной, и тот растворился, будто иллюзия.

– Лучше ему не показывать, – призналась она. – Начнёт жаловаться, что Привратник к нему был несправедливо жесток.

Я хотела поддержать правоту Элиона, но вспомнила слова Кая о покушении на племянника архонта его же дядей. Похоже, Иолай и Тобиас шантажировали Эля, заставив взять вину за изнасилование на себя, а после того, как племянник сбежал в Санкт-Данам, архонт побоялся, что он начнёт болтать, и решил избавиться от неугодного члена семьи.

Я оторвала взгляд от Элиона, вспомнив о просьбе Микеля.

– Есть вопрос, – прямо обратилась я к Руфусу, Веста всё поняла без слов и отошла к братьям.

Гипнос заложил руки за спину и кивком пригласил прогуляться по маковым полям. Уверенная поза, неторопливый шаг, палагейский наряд в сочетании с чёрной мантией – всё это придавало ему непривычный образ мудреца. Меня больше не обманывало лицо Руфуса и присущая ему насмешливая улыбка, голубые глаза время от времени казались почти прозрачными. Взгляд принадлежал кому-то старше, чем все виденные мной архонты.

– Так Кай носит чёрные одежды не для того, чтобы прикинуться бастардом, это твой фамильный цвет, – высказала я догадку вслух, вспомнив, что Веста тоже всегда в чёрных платьях.

– Ты никогда меня не разочаровывала, Кас. – Его горделивая, ласковая улыбка смущала.

Я невольно покраснела, ощутив необъяснимую потребность в похвале от Руфуса. Вопреки всем его сомнительным поступкам, Гипнос и Руфус… обе его роли соединились для меня в одну. Он был мне большим отцом, чем Мелай.

– Тогда ты ещё не слышал, как я подралась с наследником Дома Чревоугодия, – буркнула я, на что Гипнос расхохотался.

– Слышал. И повторюсь, что ты меня не разочаровала. Это же относится и к тому, как ты отшила моих детей, когда они попытались занять твоё место в поединке.