Во главе революции. Сверху

Но как только камердинер доложил, что собрались военный министр генерал-лейтенант Сахаров Виктор Викторович, морской министр адмирал Авелан, Главноначальствующий Главного управления торгового мореплавания и портов великий князь Александр Михайлович. Инспектор всей артиллерии великий князь Сергей Михайлович. А также, временно исправляющего дела начальника Главного Штаба генерал-майор Поливанов, Алексей Андреевич, и временно исправляющий дела начальника Морского Главного Штаба контр-адмирал Вирениус, Николай распорядился их всех пригласить в кабинет. И как только все расселись за столом в центре кабинета, Николай, встав в картинную позу, произнёс:

– Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие.

После чего обвёл комнату взглядом и добавил:

– Нет к нам не едет ревизор, всё гораздо банальнее, мы просто проигрываем войну японцам. И я хочу спросить, какого чёрта это случилось, господа? Ведь изначально речь шла о маленькой и победоносной войне. А не о том разгроме, что, японцы, учинили и нашей армии. Под Ляояном и Порт-Артуром. И нашему флоту, под тем же Порт-Артуром. Я, господа, совершенно недоволен вами. Поэтому я склонен довести до вашего сведения ряд вопросов, которые, по моему мнению, вы совершенно зря упускаете из виду. Вопрос первый, касается резкого усиления японской действующей армии, за счёт высвободившейся третий армии генерала Ноги. И японской тяжёлой артиллерии, включая и те орудия, что они захватили в Порт-Артуре. Что способно резко усилить японские силы на фронте. И нивелировать имеющееся сейчас у нас преимущество в Маньчжурии.

– Но, ваше величество, мы планируем наступательную операцию, – напомнил военный министр, – которая в случае успеха позволит нам вернуть Ляоян.

– Это так, ваше высокопревосходительство, – согласил Николай, – Но я собрал вас не для того, чтобы мы вернули Ляоян, а для того, чтобы довести до вас одну мысль. Нам сейчас надо приложить максиму усилий, что бы мы хотя бы свели войну вничью. Ту самую войну, которую мы проиграли в начале 1897 года. Когда меня убедили не проводить операцию в Проливах. К которой было всё готово. А в результате наш Черноморский флот имеет большие проблемы, для выхода в океан. И мы не можем потерять ещё двести тысяч человек, и потратить два миллиарда, чтобы получить победу в этой войне. Поэтому я и исхожу из того, что нам надлежит поставить Японию в такое положение, что бы она не могла продолжать войну. И надо мериться, на условиях, хотя бы не значительно ухудшающих наше положение. Поэтому то я и хочу, предложить некоторые меры, которые позволят, по моему мнению, улучшить положение нашей действующей армии.

– И мы можем узнать, что за меры вы, ваше величество предлагаете? – тут же спросил генерал Сахаров.

– Конечно, для этого я вас господа и собрал, – кивнул Николай и откинулся на спинку своего стула, – Начну с неприятного. Есть мнение, что наши части, имеющие в большинстве своём призванный из запаса контингент, старших возрастов, крайне неохотно идёт в наступление. Они ещё могут проявить упорство в обороне, но не готовы проявить его в наступлении. Залегая сразу же как встречают противодействие противника. Вступая с ним в перестрелку. Поэтому я бы не стал слишком уж надеяться на успех наступления. Дай бог Сандепу взять. И выйти на рубеж реки Шахэ. Можно сказать, что я крайне недоволен планированием войны Военным министерством и Главным Штабом.

С этими словами Николай посмотрел на военного министра и начальника Главного Штаба, причём так, что те опустили глаза. А царь продолжил, переведя взгляд на великого князя Сергея Михайловича:

– При этом артиллерия, имеющая в своём составе один основной трёхдюймовый калибр, с одним шрапнельным снарядом не способна поразить находящиеся в укреплениях войска противника. Да что там про укрепления говорить, если даже поставленный на удар шрапнельный снаряд не может пробить, сделанный из сырой глины, дувал. Превращая любую китайскую деревушку в мощнейшее укрепление. Которую не способно разрушить наша полевая артиллерия.

Великий князь ничего не ответил, а только поднял глаза под потолок, как будто рассматривая там что-то. И Николай, ещё раз осмотрев всех собравшихся произнёс: