Во имя Абартона (СИ)

Выходя из общежития Королевского Колледжа Реджинальд нос к носу столкнулся со служителем. Подмышкой тот держал кипу плакатов, зачарованных наспех, со вкривь и вкось идущими буквами. Один такой уже был приклеен — также криво — к доске объявлений у входа. Экзамены в связи с внезапной болезнью ректора переносились на осень, а каникулы продлевались на неделю. Это едва ли кого-то расстраивало, в том числе и Реджинальда, но неприятный осадок оставался. Словно таким грубым, незатейливым образом пытались залакировать проблему.

Впрочем, с кем бы Реджинальд не заговорил по дороге, отзывы были едиными. Всем не терпелось покинуть Абартон, провести пару месяцев в стороне. Как резонно заметил профессор Боли, сухонький преподаватель права и один из кураторов Королевского Колледжа, столько всего произошло за последнюю пару месяцев, что впору предположить, что Абартон проклят, и от него стоит держаться подальше. Реджинальд чуть было не послал профессора с такими разговорами к Дженезе Оуэн, но удержался от грубости. Только кивнул сухо, показывая, что не желает продолжать разговор. Боли, словоохотливый и любящий читать нравоучения, насупился, покачал головой и отстал.

Из кабинета ректора, куда Реджинальд поднялся, надеясь найти человека, несущего хоть какую-то ответственность за творящееся в Университете, выносили вещи. Папки складывались в ящики как попало, они, впрочем, изначально были на столе и полках свалены как попало. Если и существовала какая-то система, знал о ней один только вон Грев.

Профессор Арнольд стоял над этим разгромом в явной растерянности.

- А-а, Эншо! Как ваш разговор с юным Дильшенди?

Реджинальд пожал плечами.

- Ясно. Попечительский Совет хочет, чтобы мы узнали у мальчика о его Даре. А еще разобрали горчичные семена и вспахали море, очевидно. Вот не могли вы довести вон Грева до удара в более спокойное время?

- Я не доводил ректора, - сухо сказал Реджинальд.

- Верно, верно, вы правы. Извините, - Арнольд тряхнул седой шевелюрой. Встревоженный и растрепанный, он походил на безумного ученого из кинокартины. - Столько всего навалилось сразу. А я, вашими, Эншо, стараниями, назначен теперь ВРИО ректора. Утешает только слово «временный».

Тут Реджинальду нечего было ответить. Он сел в ближайшее кресло, в задумчивости оглядывая пустеющий кабинет.

- Вон Грев был, все же, странный человек, - Арнольд подошел к стеклянному шкафчику, изящному и на взгляд Реджинальда чужеродно смотрящемуся среди массивной дубовой мебели, и начал доставать посуду. Чай и кофе готовил, конечно, секретарь, но чашки вон Грев всегда доставал свои, с фамильным гербом. - Вы заметили, Реджи, он всегда пил из одного и того же стакана?

Реджинальд покачал головой.

- Настоящее произведение искусства, - Арнольд осторожно, двумя пальцами достал тонкостенный бокал с гравировкой. - Нужно отослать его жене.

Реджинальд машинально протянул руку, на самом деле не особо желая касаться изящной вещицы, но Арнольд уже убрал ее в короб и захлопнул крышку.

- Поезжайте отдыхать, Реджи. Здесь будет сейчас очень много любопытствующих. Я вызвал из столицы королевского следователя и специалистов по поджогам. Не хочу, чтобы у кого-то из них возникли к вам и леди Мэб неудобные вопросы.

- Очень любезно с вашей стороны, - задумчиво проговорил Реджинальд.

- Поезжайте, отдохните. Увезите отсюда леди Мэб, - продолжил увещевать Арнольд. - А к осени, Бог даст, все вернется в свою колею.

Реджинальд так же задумчиво кивнул. Ему и самому хотелось уехать, отчасти — сбежать, а отчасти — взглянуть на происходящее последние недели в Абартоне с расстояния. Что-то не сходилось, картинка не складывалась. Да и, в довершение всего, идея увезти Мэб выглядела заманчиво, хотя и была, наверняка, невыполнима.

И, кстати, следовало сделать еще кое-что.

Реджинальд поднялся.

- Вы правы, совершенно правы, профессор.

- Реджи, еще кое-что… - остановил его Арнольд. - Флакон с «Грёзами»…

- В безопасном месте, профессор, - ответил Реджинальд, сжимая флакон в кармане, и вышел.

* * *

Следующие несколько часов Мэб потратила на то, чтобы разобраться с бумагами. Из Абартона намечался самый настоящий исход, и в канцелярии толпились полсотни преподавателей и служителей. Кому отпуск оформить, кому подписать бумаги на совместный выезд, кому выдать денежное содержание на экспедицию. Студенты держались поодаль, хотя и им явно не терпелось поскорее покинуть Абартон. Впрочем, когда это студенты стремились задержаться в Университете? По большей части везде, куда не пришла бы Мэб, царили возбуждение и лихорадочное веселье, немного фальшивое. О ректоре не заговаривали. Мэб подозревала, что большинство обитателей Абартона его недолюбливает. Точно так же не заговаривали о нападениях, пожаре, защите Абартона и двух смертях. Словно разом вычеркнули из своей жизни все неприятное. Иногда очень осторожно заходила речь о Дильшенди и его Даре, но тут же собеседников заставляло умолкнуть благоразумие. На свете не так много причин, чтобы маг скрывал свой Дар, и все до единого они очень неприятные.