Во имя Абартона

— Бедная девочка… займусь этим лично, — пообещал Льюис, хлопая Реджинальда по спине. — Да, Эншо, вам бы тоже не помешало выпить укрепляющую настойку. Что за чары тут были использованы, я пока понять не могу, но… я и сам начинаю чувствовать слабость. Плохой признак.

— Учту, — кивнул Реджинальд.

Он подошел к Мэб, бесцеремонно растолкав полицейских. Молодая женщина сидела на земле, сложив руки на залитых кровью коленях и глядя перед собой. Она словно и не заметила, что тело Лили забрали у нее из рук. Пальцы то и дело судорожно сжимались, запекшаяся кровь шла трещинами, обнажая белую кожу, и это было жуткое зрелище.

— Мэб… — тихо позвал Реджи, опускаясь рядом с женщиной на одно колено. Ладонями он накрыл ее ледяные руки, и Мэб вздрогнула. — Это я, Реджинальд.

— Уведите ее поскорее, Эншо, — велел Сэлвин. — И глаз в ближайшие часы не спускайте. Магический ступор — штука непредсказуемая.

— Нахватались из радиопостановок? — огрызнулся Реджинальд, беря Мэб за плечи и заставляя подняться.

Тело ее было вялым, безвольным, словно и не человек она, а тряпичная кукла, которую вместо ваты набили песком. Тело куклы слишком тяжелое, неповоротливое, и она не может устоять. Не раздумывая, Реджинальд подхватил Мэб на руки, обнимая крепче, пытаясь отогреть собственным теплом. Растрепанная голова женщины легла ему на плечо, дыхание опалило шею. Вожделение привычно шевельнулось, но Реджинальд задавил все порывы. Не сейчас, только не сейчас!

— Когда леди Дерован сможет дать показания? — встрял Кэрью, враждебно разглядывая Реджинальда.

— Спросите у доктора Сэлвина. Ему виднее.

Отодвинув Кэрью плечом, Реджинальд спокойно пошел через толпу прочь от музейного здания, прочь от этой злосчастной аллеи. Чары развеялись, но что-то должно быть осталось: тяжело было дышать и все время лез в нос какой-то едва уловимый, но удивительно неприятный запах, которому сложно было подобрать название. И фонари горели тускло, вполсилы, точно что-то украло у них волшебство. Идя домой, неся на руках удивительно легкое, точно сухой кокон, сведенное судорогой тело, Реджинальд перебирал в уме все чары, которые могут иметь такой эффект. Однако, опасной магией он интересовался мало, только в тех случаях, когда изучал противостоящие ей артефакты. Да и был ли сейчас кто-то, занимающийся всерьез — не из академического отвлеченного интереса — средневековой «черной магией»?

Выходит, что был.

Леди Мэб судорожно вздохнула и всхлипнула. Реджинальд обнял ее крепче, проведя ладонью по напряженной спине.

— Мы почти дома, дорогая.

Это последнее слово сорвалось с языка прежде, чем он успел подумать, само соскочило. По счастью, Мэб едва ли что-то соображала и не заметила его оплошность.

Около дома дышалось легче, и лампа над дверью горела с небывалой яркостью, словно пыталась побороть окружающую тьму, и вполне справлялась с этой задачей. Реджинальд похвалил себя: он так и не снял защиту с коттеджа. Просто позабыл о ней, и как оказалось, это была удача.

Заборчик служил своего рода границей. За живой изгородью была тьма, наполненная странными звуками и запахами, в ней черными нитями — Реджи почти видел их — колыхались следы чар. По эту сторону изгороди были свет, тепло, запах недавно распустившегося жасмина.

Дверь Реджинальд открыл щелчком пальцев и сразу же поднялся наверх. В комнате Мэб было душно. Усадив женщину на край постели — она занимала почти всю небольшую комнату, не оставляя места для прочей мебели — Реджинальд подошел к окну и распахнул его, впуская сырой и ароматный ночной воздух. Мэб вдохнула с хрипом.

— Сейчас, сейчас… — забормотал Реджинальд.

Так же, щелчком пальцев он зажег лампы возле кровати — пару изящных «медуз» под стеклянными абажурами в разводах сиреневого и серебра. Они давали мягкий, загадочный свет, и пятна крови на платье Мэб в этом свете казались особенно черными, отвратительными. Мэб, кажется, только сейчас увидела их, глаза ее расширились, в них плеснула паника. Женщина принялась ногтями сдирать с одежды и кожи присохшую кровь, и пришлось ловить ее за запястья, чтобы не дать себя поранить.

— Тише, тише, моя хорошая. Это нужно снять.

Реджинальд нашел на боку застежку, ряд маленьких, обтянутых шелком пуговок, и одну за другой расстегнул их, гоня от себя соблазнительные видения. Сейчас они были не просто неуместны — кощунственны.

Платье, скользнувшее с плеч Мэб, годилось теперь только на половую тряпку. Реджинальд снял его и вышвырнул в коридор, после чего оглядел молодую женщину. Видимых повреждений на ней не было, если не считать нескольких ссадин на коленях, и это заставило его выдохнуть с облегчением. Значит, вся кровь принадлежит одной Лили. И нужно смыть ее, запекшуюся коркой на нежной коже.