Во имя Абартона

— У вас нет случаем кусочка неограненного аметиста, леди Мэб? — спросил Реджинальд наугад.

— Случаем есть, — кивнула Мэб. — Сейчас принесу. Но вам придется выковырять его из перстня.

— Очередной нелюбимый подарок от тетушки?

— Нет, на этот раз — любимый, от отца на шестнадцатилетие, — Мэб лукаво улыбнулась. — Поэтому, закончив с зельем, вы вставите его обратно.

Глава двадцать пятая, в которой леди Мэб удивляется гостям на балу

Майский бал традиционно начинался в шесть. До этого времени студентам положено было сидеть в своих общежитиях и готовиться, и в юные годы Мэб это казалось самым ответственным занятием. Майский бал ей нравился, он разительно отличался от тех торжеств и празднеств, что устраивались в имении, главным образом тем, что происходил практически всюду на территории Университета.

Была, конечно, главная аллея, основная площадка для танцев, но во всяком закоулке точно так же творилось маленькое волшебство. Мэб впервые поцеловалась на третьем курсе на таком балу.

Необъяснимая любовь мамы к садовым празднествам, надо сказать, занимала ее до сих пор.

Став профессором, Мэб обнаружила, что, увы, подготовка к балу не сводится к выбору платья, макияжа, украшений и удобных туфель, в которых можно протанцевать ночь напролет. У преподавателей были и иные заботы: зачаровать территорию, развесить магические огни, проверить усилители звука, проинспектировать, изучить, досмотреть, и уже к полудню Мэб всегда ощущала себя той самой сказочной героиней, которая должна разобрать горох и чечевицу, вскопать грядки, вычистить камины, высадить розы, заштопать тонкие, как паутинка, чулки, и лишь потом может пойти и посмотреть на бал через окна дворца. Если силы останутся.

Из четырехсот семидесяти преподавателей Абартона магами были только двести, и это два раза в год становилось поводом для огорчения. Магам приходилось взять на себя основные заботы.

Наконец с делами было покончено, и Мэб смогла заняться собой. Реджинальда дома не оказалось, но мужчины, впрочем, придают своей внешности куда меньше значения. Наверняка так и заявится на бал в своем обычном костюме. Мэб, перебирающая платья, замерла на мгновение, представив себе Эншо в смокинге. Ему бы пошло.

Боже, ну о чем она только думает? Еще десять дней, и все эти глупые, ненужные мысли можно будет наконец вытравить из головы. О чем Мэб украдкой уже сожалела.

Еще больше она сожалела, что не может от них избавиться прямо сейчас. Выбирая платье, она постоянно размышляла, что больше понравится Реджинальду, и это раздражало неимоверно. Наконец Мэб достала зачарованный шатлен, подобрала к нему подходящий наряд и вытащила из шкафа пару зачарованных туфель. Танцевать ночь напролет она не собиралась, но уже заранее предвкушала, что ноги собьет, бегая за студентами.

А еще сегодня Мэб рассчитывала проследить за подозреваемыми. Лили Шоу послали это мерзкое послание прямо накануне праздника, глупо было не ждать дальнейших действий.

Официально бал начинался в шесть, но гости стали собираться раньше, и уже к пяти Мэб, полностью готовая, вышла к главному зданию. Медленно темнело, искусственные, начарованные сумерки опускались на Абартон, зажигались один за другим магические огни, придающие всему очарование. Ахали восторженно первокурсники, особенно из числа выходцев из простых семей. Магическая иллюминация была обычным делом для студентов Королевского Колледжа и их подруг.

Звучала ненавязчивая музыка, пока не зовущая танцевать, а скорее создающая настроение. Разливались легкие напитки. То тут, то там вспыхивали золотом сигнальные маячки: кое-кто из старшекурсников пытался пронести на бал алкоголь. С каждым годом юнцы становились все изобретательнее, а маячки совершенствовались. Мэб подумалось мимоходом, что войны и необходимость содержать опасных заключенных не так двигают магическую мысль, как горстка непоседливых студентов.

Она поймала себя на том, что высматривает в толпе Реджинальда Эншо. Его нигде не было, такую долговязую фигуру сложно было не заметить. Зато обнаружились неожиданные гости: по аллее шла, покачивая бедрами, леди Гортензия Паренкрест, фрейлина королевы. Сама королевская чета посещала только Осенний бал, все прочие события не были достойны их внимания, а уж дождаться визита фрейлин… в каком-то смысле придворные были особами более важными, чем сам король. Они появлялись лишь почуяв «подлинную важность события», как говаривала матушка Мэб.

Леди Гортензия была в Абартоне явно впервые, и оглядывалась с видимым интересом. Затем, разглядев Мэб, она направилась через лужайку, все так же покачивая крутыми бедрами. Красивая женщина. Роскошная женщина. Мэб подумала, что не желает видеть здесь эту особу, потом сообразила, что в ней вновь говорит ревность, и сделала большой глоток виноградного сока. Щеки горели от стыда.

— Леди Паренкрест.

— Леди Дерован, — фрейлина остановилась в нескольких шагах от Мэб. На лице — дежурная улыбка. Взгляд холоден. — Давно мы с вами не виделись. Вы так старательно избегаете двор.