Во имя Чести

Не зря я всегда была уверена, что в таких вопросах главное теоретическая подкованность и энтузиазм, а практический опыт — мелочи. Не знаю уж, чем бы всё закончилось в другой ситуации, но из душа мы выпали на ватных ногах и рухнули в кровать. Мой уже слегка подпорченный дориец отчаянно за меня цеплялся всеми конечностями и прижимал так, что дышала я через раз. Впрочем, терпела молча: иначе как состоянием аффекта это состояние я назвать не могла, а в эмоциях мужчины разобраться даже не пыталась, уж больно много всего там было намешано.

Положа руку на сердце стоит признаться, моё состояние от состояния Инга отличалось не так уж сильно. Это я сейчас на словах вся такая цинично-невозмутимая, а вот когда немного отошедший от моих экспериментов мужчина без оригинальности, но зато с душой и энтузиазмом прижал меня лицом к стене, мыслей в голове было очень немного. Да и те куда-то выветрились, когда Инг, на смеси двух языков шепча мне, какая я замечательная, самая лучшая и как я ему нужна, принялся почти грубо, но весьма доходчиво доказывать мне последнее утверждение на практике. Я ему, кажется, что-то отвечала; но боюсь, даже под глубоким гипнозом не вспомню, что именно.

— Инг, а ответь-ка ты мне вот на какой вопрос, — когда ко мне вернулась способность к более-менее трезвому мышлению, обратилась я к мужчине. — Когда тебе отказывает вот этот эмоциональный самоконтроль, твои ощущения воспринимают все окружающие на пару дней пути, или этот радиус как-то ограничен?

— Нет, что ты, воздействовать на многих людей сразу очень сложно, как и слушать. Общий эмоциональный фон я оцениваю постоянно, но так, чтобы в подробностях проанализировать все ощущения, нужно сосредоточиться. Обычно всё фокусируется или на ближайшем человеке, или на том, кто эти эмоции вызывает.

— Ты меня успокоил, — вздохнула я. — А то если бы свидетелями наших с тобой эмоциональных переживаний был весь экипаж корабля, это было бы печально.

Вместо ответа Инг только крепче меня прижал, пробурчав что-то невнятное, и уснул. Я же ещё немного поёрзала в его охапке, и тоже отключилась. После таких переживаний как следует выспаться было жизненно необходимо.

Проснулась я в одиночестве. И испугалась. Инга не было рядом; так, получается, это снова был сон? И не прилетел ко мне мой дориец, наплевав на все возможные препятствия, и я опять перепутала реальность со сном…

Правда, разрыдаться я не успела, хотя была к этому близка. Из душа появился мой сон во плоти в одном только нижнем белье, с мокрой головой и с тревогой на лице.

— Арая, что случилось?

— Ничего не случилось, так, — поморщилась я, пытаясь прогнать смущение. Тьфу, позор! Хорошо хоть не успела заплакать, а то вообще непонятно, как после такого в глаза собственному отражению смотреть.

Мужчина, правда, мне не поверил; ну, в самом деле, кого я пыталась обмануть! Присел рядом на кровать, обнял, осторожно гладя по растрёпанным волосам. Кажется, он просто не успел толком высохнуть после душа и самоотверженно бросился меня спасать.

— Всё хорошо, — мягко прошептал он. — Это не сон.

— Обычно наоборот утешают, что это был сон, — хмыкнула я ему в грудь, к которой меня прижимали. Чтобы окончательно не расчувствоваться и немного снизить градус умиления.

— Зависит от ситуации, — Инг хмыкнул. — Я тоже утром сначала испугался, что всё это мне приснилось, и только потом сообразил, что обнимаю тебя наяву.

— Есть у меня ощущение, что после таких снов к реальности происходящего я буду привыкать очень долго. А то уж очень они живые были, — проворчала я, отстраняясь и озираясь в поисках одежды. — Я решила, что это раздвоение личности.

— Мне кажется, в том, что ты тоже мучилась, исключительно моя вина, — поморщился он. — Я-то действительно продолжал всё это время тебя чувствовать, невзирая на расстояния и гиперпрыжки. Может, конечно, мне так казалось, но иллюзия присутствия была полной. Ты мне и тогда, на «Тандри» снилась едва ли не каждую ночь. Сейчас, правда, реже было, не каждый день. И я, наверное, как-то на тебя влиял.

— Может, у нас с тобой и сны на двоих общие были? — хмыкнула я. — Какая-то ненаучная фантастика. А, впрочем, это легко проверить. Надо сравнить какие-нибудь особенно яркие впечатления.

— Не получится, — поморщился он. — Вернее, это ничего не докажет.

— Хм. Как мы с Валеркой познакомились?

— На него напала соседская собака, овчарка. Вернее, она на него рычала, а ты её прогнала, — не задумываясь, ответил Инг.

— И откуда ты это знаешь? — я вопросительно вскинула брови.

— Ты же сама… — начал он и осёкся. — Ты же мне правда рассказывала об этом во сне. Обо всём этом! Я так привык к этим снам, что почти перестал отличать их от реальности. Получается, они и правда были общие? Как вообще такое возможно?!

— Это ты у меня спрашиваешь? — ехидно поинтересовалась я. Почему-то такое важное научное открытие, как общие сны двух людей, меня совершенно не тронуло. То есть вообще, ни капельки. Ну, подумаешь — сны! — Кто из нас тут эмпатией владеет?

— Я ни про что такое никогда не слышал, — пожав плечами, дориец озадаченно качнул головой.