Во имя Чести

— О как! — глубокомысленно изрекла я, осознавая новые обстоятельства и пытаясь понять, насколько они меня удивляют. По всему выходило, не удивляют совершенно: я как-то для себя приняла за аксиому, что Инг очень похож на папу (на первый взгляд, и даже на второй, и на третий предположить подобное сложно, это нечто иррациональное), и новый штрих только дополнил сложившуюся картину, отлично в неё вписавшись. — Тогда я тем более не понимаю, чем тебя удивило моё сравнение с отцом.

— Я же говорил, это, скорее, не удивительное, а лестное сравнение. Твой отец — легендарный человек. Во всяком случае, в таких кругах, — пояснил дориец.

— Ладно, это по крайней мере кое-что объясняет, — я махнула рукой. — Сём, а скажи, пожалуйста, хотя бы вкратце, что ты здесь забыл, на нашем скромном маленьком кораблике?

— За тобой слежу, — осклабился он. — Варвар, что за детский сад? Надо будет — расскажу, а то может я вовсе не пригожусь. Не волнуйся, я с вами ненадолго. Пару месяцев максимум, потом меня отзовут.

— Пара месяцев в твоём обществе — это недолго?! — в ужасе вытаращилась я на него. — Да это как десять лет колонии наистрожайшего режима!

— Вот видишь, — с довольным видом закивал братец. — Я таким образом за пару месяцев удлиню твою жизнь на десять лет, обогатив уникальнейшим опытом!

— А можно я лучше где-нибудь спрячусь на это время? В каюте, например. Ты же у нас вроде как навигатором прибыл, вот и поработаешь. А Макс Инга подменит, — мечтательно протянула я.

— А вы отдыхать не затрахаетесь? — заржал Семён, крайне довольный своим каламбуром.

— Ой, ну какой ты остроумный! Смотри, не уколись, — поморщилась я, возвращаясь с небес на землю.

— Не, моё остроумие — орудие интеллектуальное, хозяина не трогает, — сквозь смех сообщил брат.

— Где ты, Сёма, и где интеллект? — философски хмыкнула я.

Хороший у меня брат, но всё-таки стоит промыть ему рот с мылом.

Примерно в таком бодрящем режиме прошло две недели. Семён органично влился в коллектив, внеся в и без того не слишком адекватную компанию элемент буйного безумия. Он подрался с Саймоном, вышел из боя победителем, и этим заслужил его уважение и уникальную привилегию — называть нашего потомка ирландских кельтов как угодно.

Он умудрился найти общий язык с Дарлой и её голосами в голове, и эти двое о чём-то периодически шушукались в углу. При этом Дарла в ответ на все вопросы только загадочно улыбалась, а у Семёна что-то спрашивать — это надо быть врагом самой себе. У меня появилось ощущение, что через неё братец установил контакт с этими духами, и они приносили ему какую-то непонятную, но явно вполне ощутимую пользу.

Самую привычную реакцию Семён вызывал у Этьена: тот кривился, закатывал глаза и порой исторгал какие-то очень ярко эмоционально окрашенные фразы нецензурного характера. Однако пояснять нам причины пребывания на корабле среднего из братьев Зуевых не спешил.

Самые же неожиданные взаимоотношения сложились у брата с Максом: наш карманный гений помешался на идее обеспечения тотальной слежки за и/о навигатора. Он устраивал ловушки, подкладывал жучки, пытался подловить Семёна на нестыковках. Учитывая странное, с оттенками бреда, мировосприятие Макса, последнее выглядело особенно сюрреалистично. При этом Сёма постоянно подтрунивал над пилотом, насмешливо комментировал средства слежения и расхваливал собственные возможности. В конце концов, у меня сложилось впечатление, что именно на этом он и выезжал: на словах. То есть, Макс мог за ним наблюдать также, как за всеми остальными, но сам не верил тому, что узнавал, сомневался и сам же себе всё портил попытками найти несуществующее второе дно.

Что касается меня, я к присутствию Семёна быстро притерпелась и перестала реагировать на его шутки и замечания. То есть, вернулась к тому образу поведения, которого придерживалась всё детство. Пропуская мимо ушей комментарии старшего, невозмутимо целовала Инга, устраивалась у того на коленях и вообще вела себя так, как вела до появления Сёмы.

Что касается дорийца, у них с братом был какой-то непонятный паритет. То есть, Семён по непонятной причине держал себя с Ингом значительно сдержанней, чем можно было ожидать, а Инг на некоторые замечания реагировал значительно спокойней, чем мог бы. Интуиция подсказывала, что всё это неспроста, и мне было очень интересно узнать, как же всё-таки эти двое общались на Земле и до чего в этом общении дошли. Обычным мордобоем дело явно не ограничилось, это было что-то вроде пакта о ненападении. Я извелась от любопытства, пытаясь выяснить, как же они дошли до такой жизни, но оба очень убедительно изображали непонимание.

Ещё я подозревала, что Инг не просто догадывался, а точно знал, зачем нам был нужен в экипаже Семён Зуев и что он пытался найти, но опять же упорно молчал. Правда, прибегать к особо суровым способам дознания я не спешила. Любопытство любопытством, но что такое «военная тайна» я всё-таки знала, а это явно была именно она.