Во имя Гуччи. Мемуары дочери

В сопровождении поверенного, с которым папа связался по приезде, он осмотрел ряд помещений в мидтауне[18] Манхэттена. Прежде чем выбрать помещение, как это проделывал для магазинов в Италии (мне предстояло не раз наблюдать этот процесс за долгие годы), он вставал напротив здания на другой стороне улицы и, прищурив глаза, воображал фирменную вывеску GUCCI над входом. Если должный эффект не возникал или фасад здания не вписывался в окружение безукоризненно, он качал головой и переходил к следующему варианту.

Его внимание привлек один конкретный магазин. Он находился на первом этаже отеля, в котором остановился отец, престижного «Савой-Плаза» (отсюда он потом писал письма моей матери; но об этом позже). Расположенный на углу Восточной 58-й улицы и Пятой авеню, этот отель, символ роскоши и процветания, возвышался рядом с Центральным парком. От магазинов на первом этаже здания, хотя они и не выходили непосредственно на Пятую авеню, как предпочел бы мой отец, было рукой подать до роскошного универсального магазина Bergdorf Goodman, девятиэтажного памятника шопингу, считавшегося «вершиной стиля». По сравнению с ним то помещение, которое понравилось папе, по адресу: Восточная 58-я улица, дом семь, было относительно скромным, и арендная плата за торговую площадь – 1500 долларов в год – была слишком привлекательной, чтобы пройти мимо. Отец заинтересовался этим вариантом.

Жаждая сохранить Родольфо в роли своего союзника, он уговорил брата приплыть в Нью-Йорк, чтобы осмотреть новую покупку лично, а потом они вместе приступили к переговорам с банкирами об учреждении в Америке компании Gucci Shops, Inc. Совершив поступок, который, вероятно, показался моему деду наглым актом неповиновения, братья прислали ему телеграмму. В ней они сообщали об этом шаге уже после того, как договор аренды был подписан, а сделка заключена. Их разделяло почти 6,5 тысячи километров, поэтому Гуччо не мог ничего предпринять и обвинил папу в глупости, которая погубит их всех. (Он пребывал в полной уверенности, что они отправились в Штаты с единственной целью – получить общее представление о местной розничной торговле.). Он прислал им телеграмму с требованием расторгнуть сделку и немедленно вернуться домой. Братья не послушались.

Лишь немногие были посвящены в содержание тех разговоров, которые последовали за возвращением Альдо и Родольфо в главный офис Gucci & Co., но разговоры эти, надо полагать, были весьма бурными. Моему деду, который пережил близость к финансовому краху и две мировые войны, тот темп, с которым его старший сын развивал бизнес, по-видимому, казался убийственным. Второго января 1953 года Гуччо упал замертво от сердечного приступа. Моя верная и стойкая бабка Аида находилась рядом с мужем. Ему было семьдесят семь лет. Эта неукротимая женщина, бросившая вызов общепринятым нормам морали, родив незаконного ребенка, а потом убедившая Гуччо учредить бизнес, которым она помогала ему руководить, последовала за ним в могилу меньше чем через два года.

Полагаю, в пользу моего деда говорит то, что человек, который основал компанию и видел осуществление всех своих мечтаний, все же снизошел до желания сыновей за несколько недель до своей смерти. Выслушав убедительные аргументы моего отца, он дал ему свое благословение на новый амбициозный американский проект. Эстафетная палочка была передана.

Спустя десять месяцев, как Гуччо упокоился в мраморной фамильной гробнице на кладбище Соффиано в предместье Флоренции, которое впоследствии стало мне слишком хорошо знакомо, мой отец спланировал помпезное открытие своего первого магазина на американской земле. В ноябре 1953 года этот магазин, пионер итальянского дизайна, стал первой площадкой в Соединенных Штатах, где торговали высококачественными итальянскими товарами.

Хотя официально папа владел новым магазином на паях с братьями, никто не сомневался в том, что де-факто именно он был главой G. Gucci & Co. В честь этого события компания запустила новую линию товаров, в которую входили и первые лоуферы Гуччи – мои личные любимцы в юности. Эти элегантные туфли без застежек, изготовленные из крокодиловой кожи, свиной кожи или замши с металлическими деталями, имитирующими трензеля[19], стали тем предметом, которому суждено было преобразить будущее семейного бизнеса.

С открытием манхэттенского магазина страсть моего отца вырвалась на простор. Он очень гордился тем, что все три его сына к тому времени работали в семейной фирме. Джорджо и Роберто усердно трудились «за кулисами», в то время как более яркого Паоло – истинного сына своего отца – поощряли доверять своим творческим импульсам и заниматься разработкой новых дизайнов. Наблюдая, как каждый из них привносит в компанию собственные уникальные способности, папа понимал, что породил не только миф, но и наследие.