Во имя Ишмаэля

К докладу была приложена пара фотографий, присланных по факсу. Все было слишком темным, Лопес различил только какие-то тени и человеческие фигуры, обведенные чернилами. Боб оказался среди тех сорока, что справляли черную мессу. Он снова заработал тюремный срок. Потом он снова исчез. Теперь — спустя двадцать три года после процесса «Роулинг — „Сайнс Релижн“» и через десять лет после дела Ишмаэля — Боб снова объявился. В Германии. Вместе с ним заново возникли и угрозы убить Киссинджера, и имя Ишмаэля. В докладе американских спецслужб первостепенной задачей считались расследования, связанные с угрозами. Они были серьезными. Они были реальными. Таинственный Ишмаэль, «великий» Ишмаэль, был готов уничтожить Киссинджера в сердце Европы, на встрече в верхах в Черноббио, — таково было заключение американских спецслужб. Все силы правопорядка были подняты на ноги. Итальянские спецслужбы уже полтора месяца вели расследование. Они мало чего добились. Никаких следов Ишмаэля в Италии. Мифическая «Миланская (континентальная) церковь» Ишмаэля не существовала. А если существовала, то была превосходно законспирирована. Карабинеры пытались обнаружить деятельность Ишмаэля путем проверки педофильских каналов: никаких результатов. Отделу расследований досталась самая дипломатичная, самая деликатная задача. Нужно было попытаться получить от «Сайнс Релижн» имена и адреса ее бывших членов. Это было почти невозможно: члены «Сайнс Релижн» защищали сведения о своей частной жизни, а кроме того, вели себя агрессивно и обращались в суд при малейшем посягательстве.

Лопес размышлял, а не свернуть ли ему еще одну сигаретку. Ему не удавалось заставить себя думать об Ишмаэле и Киссинджере. В конце концов, кто, черт возьми, такие Ишмаэль и Киссинджер? Святоша, о котором ничего не известно. И старый политик, фигура первой величины двадцать лет назад, — старик, возможно, уже наполовину умирающий, одной ногой в могиле. Да пошел этот Киссинджер. Перед внутренним взором Лопеса снова возник образ гладкого, продолговатого тела из морга, сегодня утром. Раздутый живот. Белесые волосы, слипшиеся в сосульки. Слова врача. «Мы заметили только под конец вскрытия. Встает проблема очистки внутренних органов… Когда мы обследовали ректальный канал… В анальном отверстии — признаки микроссадин и следы кровоизлияний поглубже, очень глубоко… Предметом, вероятно, небольшого диаметра, но очень длинным». Внутреннее кровоизлияние. Надо бы послать кого-нибудь за заключением о вскрытии. Дело о трупе с улицы Падуи интересовало его гораздо больше, чем Ишмаэль и Киссинджер. Пошли они все в задницу. В задницу Сантовито с его политическими махинациями. В задницу Киссинджера. В задницу Ишмаэля…

Он размышлял. Дверь в уборную открылась. Неоновая лампа замигала. Двое мужчин. Они говорили на американском английском. Может, они из спецслужб. Люди, выделенные в помощь Сантовито. Ввиду Черноббио. Они остановились и замолчали. Не стали открывать краны. Не стали мочиться. Они просто стояли. Потом начали перешептываться. Из-за закрытой двери своей кабинки Лопесу едва удавалось расслышать их речь с американским акцентом. Они беседовали несколько минут. Лопес слышал отдельные, невнятно произнесенные слоги. Несколько минут они говорили очень тихо. Только незадолго до конца разговора Лопес разобрал — слоги этого имени. Продолжая сидеть, он широко распахнул глаза и похолодел. Послышался шум шагов. Оба мужчины вышли.

Один из них произнес — четко, сухо, ясно — имя «Ишмаэль».

Выйдя из уборной, он увидел. Это была группа американских агентов. Одеты в темное, все в белых рубашках, с черными галстуками. Около кабинета Сантовито. Они разговаривали между собой. Калимани натолкнулся на эту группу, проходя по коридору. Взглянул испуганно. Двинулся дальше, подошел к Лопесу, на его невыразительном лице были написаны растерянность и смущение. Неоновые лампы висели низко. Лопес послал Калимани взгляд, полный абсолютного безразличия. Оба едва кивнули друг другу, Калимани прошмыгнул в сторону кофеварки.

Лопес вернулся в свой кабинет.

Позвонил в отдел судебной медицины. Попросил того, кто заведует вскрытиями. Тот ответил с удивлением. За заключением уже заходили. Лопес сказал, что никому этого не поручал. Врач ответил, что от его имени приходил какой-то инспектор и забрал заключение. Лопес сказал, что не посылал никакого инспектора. Врач попросил его подождать и проверил по учетным карточкам. Да, кто-то из отдела расследований. Документы были в порядке. Инспектор Альдо Витали. Личный пропуск номер 25-Т12-48.70, сотрудник отдела расследований Миланского управления полиции. Лет шестьдесят. Высокий, коренастый, седые волосы.

— Ваш коллега, инспектор Лопес.

Лопес сказал, что пришлет агента за копией заключения. Никакого Альдо Витали в отделе расследований не существовало.

Это был все тот же прежний душок. Изнуряющее слепое видение. Вибрация антенны над землей. Сам того не зная, он понял. Мужчина с улицы Падуи — это не труп. Не простотруп. Им кто-то интересуется.