Во имя любви

Леди Марианна опустилась на лазурного цвета кушетку с высокой спинкой. Ее спина была прямой точно линейка, а руки она благопристойно сложила на коленях, то есть сидела так, словно позировала для портрета. А ее бледно-желтое платье весьма выгодно оттеняло кремовую кожу. Перед глазами Кэма мгновенно возникла Пен – возникла такой, какой он видел ее в последний раз, когда она была в совершенно не подходившем ей по размеру чужом платье. И она конечно же с ним спорила. Так почему же ее образ казался ему гораздо привлекательнее, нежели источавшая спокойствие леди Марианна?

Вероятно, он просто сошел с ума.

Еще совсем недавно Кэмден решительно вознамерился жениться на леди Марианне, о чем неоднократно сообщал своим ближайшим друзьям – Джозефу Меррику и Ричарду Хармзуорту. И вот сейчас, явившись к Ситонам, с которыми собирался породниться, он смотрел на леди Марианну как на незнакомку.

А та, указав на кресло, обитое такой же лазурной тканью, что и кушетка, вежливо проговорила:

– Ваша светлость, прошу вас, присаживайтесь. Я слышала о кораблекрушении. Жаль, что вы потеряли свою яхту, а также смелых моряков, которые погибли вместе с нею.

Она, вероятно, слышала и о его «жене» – иначе и быть не могло. Как же, наверное, ужасно сознавать, что твой жених отказался от своих намерений. Отчаянно желая оказаться в каком-нибудь другом месте, Кэмден произнес:

– Благодарю вас. Вам, должно быть, также известно, что я путешествовал с дамой.

Леди Марианна даже бровью не повела. Такой способностью скрывать собственные эмоции не могла похвастать ни одна из знакомых Кэмдену женщин.

А может, леди Марианне просто нечего было скрывать?.. Ведь они оба не питали иллюзий относительно их возможного брака, являвшегося всего лишь деловым соглашением двух семейств, желавших объединить капиталы. И он, Кэмден, был этому рад. Так как жена, желающая его любви или, того хуже, испытывающая боль от его неспособности на ответные чувства, была для него синонимом ада. Его отец когда-то очень любил мать, и эта неконтролируемая страсть превратилась в итоге в гнев и жестокость.

Пен-то, во всяком случае, понимала, что о любви речь не шла. Да, она не любила его. Более того, с трудом переносила его присутствие. И он, Кэм, никогда не испытает такой близости с любимой супругой, какую Джозеф обрел с Сидони, а Ричард – с Женевьевой. Что ж, вот и хорошо. Именно это и требовалось его ледяному сердцу.

– Да, в газетах об этом писали, – с невозмутимым видом ответила леди Марианна.

– Так вот эта дама – моя жена. Простите, что не сообщил вам об этом до того, как по городу начали распространяться слухи. Последние несколько дней оказались весьма… насыщенными, поэтому я почувствовал необходимость поговорить с вами.

– Да, понимаю, – кивнула леди Марианна. Выдержав деликатную паузу, добавила: – Примите мои поздравления, ваша светлость. Надеюсь, вы с герцогиней будете очень счастливы.

Эта молодая женщина была необычайно элегантна, так что Кэм даже невольно восхищался ею. А еще она – очень смелая. Леди Марианна заслуживала лучшей участи, нежели жизнь с мужчиной, не испытывавшим к ней совершенно никаких чувств. А он, Кэм, предложил ей сделку, которую теперь, к счастью, расторг. Да-да, к счастью. Потому что без него этой женщине будет гораздо лучше.

– Благодарю вас, леди Марианна. Вы имеете полное право гневаться и…

Она подняла руку, призывая Кэма замолчать.

– Поверьте, ваша светлость, мне было приятно проводить время в вашей компании, но мы оба никогда не питали иллюзий относительно совместного будущего.

Ложь, призванная сохранить достоинство. Кэма охватило непереносимое чувство вины, но что-то в облике этой девушки подсказывало ему, что ей менее всего хотелось бы выслушивать извинения. Во время этой короткой беседы он узнал ее лучше, чем за все время его тщательно продуманных ухаживаний.

В эти мгновения Кэмден чувствовал себя самым отвратительным и низменным негодяем. Ибо теперь, при более внимательном взгляде на леди Марианну, он заметил слегка опущенные уголки губ и настороженность во взгляде, что свидетельствовало о том, что она была глубоко несчастна и считала себя униженной. Но ужаснее всего было то, что эта история непременно станет достоянием гласности. И сплетники будут отнюдь не благосклонны к женщине, брошенной Кэмденом Ротермером.

Изящная шея леди Марианны дернулась, когда она сглотнула. И все же ее голос зазвучал с достойным восхищения спокойствием.

– Однако я не нашла в газетах имени этой леди. Она итальянка?

– Нет.

– В таком случае – англичанка?

Кэмден настолько привык к инкогниту Пен, что ему пришлось напомнить себе о том, что ее имя будет у всех на устах всего через несколько дней.

– Мою жену зовут Пенелопа Торн. Это сестра лорда Уилмота.

Шок от услышанного оказался настолько силен, что лицо леди Марианны сделалось совершенно непроницаемым.

– Я знаю о репутации мисс Торн… – пробормотала девушка.

Да уж… Вполне можно было представить, что она слышала.

– Мы с ней вместе выросли. А встретились, когда я поехал в Италию, чтобы сообщить ей о смерти ее брата.