Во имя любви к воину

Судьба подарила Шахзаде шестерых мальчиков и одну девочку. Когда я была в деревне, она не отходила от матери. Красивая тринадцатилетняя пуштунка, очень застенчивая. Разговаривая с ее отцом, я узнала, что она никогда не ходила в школу. Шахзада построил школы в Нангархаре, одобрил мою работу с женщинами-операторами, женился на образованной женщине, а его родная дочь не умела ни читать, ни писать. «Это не в наших традициях», — сказал он, чтобы положить конец дискуссии. Я не отступала: «По крайней мере, я надеюсь, она не выйдет вскоре замуж!» Он ответил: «Она давно обещана парню из нашего племени. Мы выдадим ее через три года». Три года — это уже что-то. Три года, за которые я, может быть, научу ее писать и читать в нашем новом доме в Гуште. Ведь я уже начала брать уроки пушту. В любом случае я пообещала это себе.

Шахзада был открыт прогрессу — при условии вливания малыми дозами, без риска поколебать общее равновесие. Из-за языкового барьера мы еще не обсуждали роль женщины в обществе. Я воспользовалась приездом Мерхии в Джелалабад, чтобы затронуть эту тему. В офисах Министерства по делам племен были одни мужчины и ни одной женщины. «А ведь они прекрасно могут вести счета, писать письма…» — заметила я ему. Он нахмурил брови, задумался, пытаясь ответить мне так, чтобы я поняла: «Губернатор просил нас об этом, но менталитет здесь еще не тот. Люди не готовы. Нехорошо резко внедрять в наше общество ваше равенство между мужчинами и женщинами. Ты представляешь здесь женщин, работающих за компьютером, и мужчин, сидящих рядом и рассматривающих их, словно диковинных зверей?» В Кабуле — да, там все по-другому. Но здесь… Он не был уверен в поведении здешних мужчин. Может быть, позже, благодаря воспитанию в школе, сказал он. Потом он высказал опасение, несомненно, имеющее право на существование: «Ты отдаешь себе отчет, что, если женщина подвергнется домогательствам со стороны коллеги-мужчины, это может развязать войну между двумя племенами? Вот что может произойти».

Афганская женщина-пуштунка — самое ценное имущество, которое мужчина должен охранять от всевозможных посягательств. Но это имущество продают, покупают, обменивают. В некоторых конфликтах, в которых погибают мужчины, семье врага дарят женщину, чтобы остановить дальнейшие преступления. Он и сам прибегал к этому способу четыре или пять раз…

Я раз и навсегда обещала себе не делать ему замечаний по поводу его культуры. Это не моя роль, я предпочитала лучше и глубже понять ее. Но на этот раз я забыла об осторожности и вскрикнула: «Это ужасно!» Он покрутил кистью. Этот грациозный и живой афганский жест открывает кавычки в разговоре: «В любом случае девушка должна выйти замуж, рано или поздно». Я не верила своим ушам: «Ты представляешь, что чувствует такая женщина?» Я была шокирована, и больше всего тем фактом, что он мог приговорить девушку к такой участи. Он добавил, чтобы утихомирить меня: «Конечно, когда девушка придет в дом, ее встретят плохо. Ведь ее новая семья, возможно, потеряла двух-трех человек в конфликте. Ей будет трудно первые два-три года, потом все успокоится».

Несмотря на свой не очень хороший английский, Мерхия переводила наши доводы как можно точнее. Но она показалось мне какой-то не такой — круги под глазами, желтый цвет лица, волнение, которое она выказывала, когда звонил ее мобильный… Я отвела ее в сторонку: «Как там в Кабуле? Что-то не так? У тебя проблемы на работе?» Мы редко виделись, с тех пор как я ушла из «Айны». Ей нужно было излить душу, и она выложила мне все.

Один парень хотел ее посватать. За неделю до этого его мать и другие родственницы пришли к одной из ее тетушек, чтобы завести об этом речь. Мерхия передала им, что в ее планы замужество не входит. Она любила свою работу и хотела продолжать журналистскую деятельность. Мы знаем, что означает замужество — даже в Кабуле. Муж заставит ее сидеть дома — ее, привыкшую путешествовать по стране и брать интервью у мужчин. Семья жениха возразила: их сын позволит жене делать, что она захочет, до пяти вечера, а потом ей надо будет посвятить себя семье. Ее решительный отказ не остановил семью потенциального мужа: на следующий день они нанесли визит другой тетушке Мерхии, но и там потерпели неудачу. На момент ее отъезда в Джелалабад все оставалось по-прежнему.

Я забеспокоилась. Если Мерхия выйдет замуж, ей придется отказаться от профессии. Если же она отвергнет предложение… Известны были случаи краж и издевательств над несговорчивыми невестами. Я очень за нее испугалась. Она призналась, что не спала всю ночь. В три утра ей позвонила сестра и рассказала, что та семья снова объявлялась, в этот раз пришли прямиком к ее родителям. Отца не было дома, но его новая жена, мачеха Мерхии, приняла эту женскую делегацию. Но как! «Мы не согласны, чтобы она выходила замуж. Что мы будем делать без зарплаты, которую приносит в дом Мерхия? Мы живем у нее на иждивении». Итак, это был отказ.