Во имя любви к воину

Однажды Тикке, финская журналистка, работавшая в «Айне», позвонила мне на мобильный. Моя самая талантливая и профессиональная ученица, Шекиба, была в отчаянии. Она жила с матерью-вдовой, которая была достаточно прогрессивна, чтобы разрешить старшей дочери стать телеоператором и позволить ей путешествовать по стране. Старший брат и две младшие сестренки жили на скромную зарплату, которую девушка получала в «Айне». Но теперь родственники и соседи стали каркать: что делает Шекиба после пяти часов вечера вне дома? Куда она ездит? Ее подозревали в легком поведении, хотя она трудилась как проклятая над своими репортажами или в зале монтажа. Злые языки оказались настолько сильны, что мать согласилась выдать ее за двоюродного брата. Этот парень жил в деревне, привык к суровой жизни. Шекиба же была сама утонченность, она была похожа на лань, испуганную лань.

Я пригласила ее к себе. Она больше не была той жизнерадостной девушкой, которая гарцевала, громко смеясь, рядом с чопендозв Бадахшане. Она дрожала, объясняя мне, что противится этому браку всеми силами. Я часто слышала, как она говорила: «Я не люблю мужчин». Это мнение, впрочем, разделяют многие афганки, живущие под мужским игом. Они вынуждены смиряться с их волевыми решениями, не имея права на собственное слово.

Шекибу ждала ужасная судьба: выйдя замуж за крестьянина, она будет вынуждена работать в поле, проведет остаток жизни, замурованная в четырех стенах, как было во времена Талибана. И вдобавок ко всему еще и рядом с необразованными людьми. Ни свободы, ни любимой работы — работы, которую она обожала и в которой блистала бы, не родись она афганкой.

У меня не было иллюзий. Если лишить ее возможности работать, она покончит с собой. За несколько месяцев до этого так поступила Хома, одна из ее подруг, которая работала в « Nouvelles de Kabul», ежемесячном журнале, спонсируемом Бернаром-Анри Леви. Когда она узнала, что ее выдают замуж, девушка не рассказала о своем страхе никому. Она лишь попросила небольшой аванс и, зажав доллары в кулаке, раздобыла крысиного яду у аптекаря. Она умерла в страшных мучениях. Шекиба горько оплакивала подругу. И вот настал ее черед.

Как мы, ее бывшие учителя, могли ей помочь? Собралась группа из четырех конспираторов, выходцев из «Айны», я в том числе. У Тикке появилась идея: скинуться и купить билет на самолет до Финляндии. У Тикке были там связи, которые должны были помочь найти для Шекибы стажировку на телевидении. Девушка была бы спасена. Но, увы, надо было подождать четыре месяца. А свадьба запланирована на ближайшие недели. Надо было как-то отодвинуть дату свадьбы. По нашему совету Шекиба сказала матери: «Я согласна выйти замуж, но у меня есть обязательства перед работодателями, я прошу дать мне возможность их осуществить. Затем я буду свободна». Среди этих обязательств — поездка в Европу на презентацию фильма «Взгляды афганок». А потом Шекиба станет образцовой супругой.

Эти несколько месяцев стали испытанием для нее. Она плакала, теряла надежду, задыхалась в приступах страха, в ужасе от мысли, что заговор может быть раскрыт. И самое тяжелое — у нее были угрызения совести, что она покидает свою страну, бросает на произвол судьбы мать и маленьких сестер. Под предлогом презентации фильма одна из сотрудниц сделала ей финскую визу. Все было готово.

Однажды утром — это было в 2004 году — Шекиба вышла из дому, чтобы пойти на работу, как она это делала последние два года. В этот раз машина ждала ее через две улицы. Она доставила ее в аэропорт. Все произошло, как мы и наметили. Шекиба избежала свадьбы, но заплаченная ею цена была высока. Она порвала с семьей, со своей привычной жизнью и своей культурой, хотя совсем этого не желала.

Глава 13 Порыв

Работа в посольстве Франции была захватывающей. В самом деле, помогать стране, которая выходила из двадцатипятилетнего периода кризисов и войн, которая пережила шесть, или семь различных режимов, население которой делало все возможное, чтобы выжить и содействовать восстановлению информационных структур, — все это совпадало с моим жизненным курсом, неизменно амбициозным. Чего хотели афганцы? Чему хотели обучаться? Что им предложить? Как нам найти общий язык?

Я сотрудничала с факультетом журналистики в Кабуле, с компанией телерадиовещания Афганистана и, конечно, с администрацией, которую надо было настойчиво тормошить. Я располагала смехотворным бюджетом в 500 тысяч евро, рассчитанным на два года. Поэтому работала по двенадцать часов в день, семь дней в неделю. Постепенно мы смогли установить цифровую радиостудию, которая была заказана до моего приезда, и, благодаря сотрудничеству специалистов из Ри-эф-ай и Би-би-си, афганское радио становилось все более современным и эффективным.

Другим важным аспектом моей новой работы было установление доверительных отношений с афганцами. Теперь они смотрели в будущее с надеждой, особенно с тех пор, как на конец 2004 года были назначены президентские выборы. Для меня как журналиста это было очень интересное время.