Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое

После апелляций в 2009 году дело дошло до пересмотра в Верховном суде. Голосами 5 против 4, что противоречит обычному пристрастному разделению мнения судей (Рут Бадер Гинзбург присоединилась к Антонину Скалиа и Кларенсу Томасу в большинстве), Верховный суд постановил, что адвокаты Мелендеса-Диаса были правы: ученые-аналитики должны давать показания в суде, чтобы обвиняемые имели возможность им возразить. Отчасти это был чисто протокольный момент. Скалиа подчеркнул, что право возражать свидетелям – важнейший момент в нашем представлении о справедливом суде, «даже если они обладают научной проницательностью мадам Кюри и правдивостью матери Терезы». Скалиа подозревал, что не все сотрудники наркологических лабораторий похожи на мадам Кюри и мать Терезу. Среди аналитиков могут попадаться и некомпетентные люди, и просто жулики, подумал он, а потому «горнило перекрестного допроса» должно их разоблачить. Вынося такое решение, он вполне мог иметь в виду и Энни Духан.

Впрочем, есть серьезные (и, на мой взгляд, убедительные[76]) доводы против такого правила. Но суть в том, что с тех пор аналитики-криминалисты типа Энни Духан должны были в обязательном порядке появляться на заседании суда и давать показания лично.

И что, перекрестный допрос изобличил Духан, как предполагал Скалиа? Ничего подобного. Она продолжала лгать на свидетельском месте. Духан 150 раз появлялась в суде для дачи показаний, каждый раз под присягой, и все 150 раз выходила сухой из воды. Хваленое «горнило» перекрестного допроса не смогло выявить даже самое вопиющее мошенничество в истории криминалистики.

Однако требование лично давать показания косвенным образом помогло все-таки изобличить Духан. Даже притом, что и она, и другие сотрудники лаборатории редко выступали больше двадцати минут на свидетельском месте, им часто приходилось проводить по несколько часов в здании суда, ожидая своей очереди для дачи показаний. Лишний час, проведенный в суде, – это лишний час, когда Духан не могла заниматься своими делами в лаборатории. В результате стали снижаться показатели производительности. После того как вступило в силу новое правило, она за последние шесть месяцев 2009 года провела в судах девяносто два часа и за год смогла дать заключения «только» по 6321 образцу. У других аналитиков показатели тоже снизились и составили в среднем 2000 образцов.

Но есть один нюанс. На следующий год у других химиков показатели остались такими же. У Духан – нет. Можно называть это бравадой или небрежностью, но в 2010 году она провела в судах 202 часа, но тем не менее заявила, что обработала 10 933 образца – в пять раз больше среднего по лаборатории и почти столько же, как в свои лучшие времена до истории с Мелендесом-Диасом.

В этот момент у коллег стали возникать уже серьезные подозрения. Они начали считать время, проводимое Духан за микроскопом, и просматривать ее мусорную корзину. Тогда же они заметили, что она пропустила важные калибровочные проверки на разных приборах – видимо, из экономии времени. Хуже того, обнаружилось, что она подделала подпись одного из сотрудников на документе, стремясь скрыть тот факт, что пропускает важные процедуры. На самом деле кое-кто из коллег позже даже предположил, что она, с учетом всех вопиющих нарушений, уже хотела быть пойманной. В конце концов один из химиков сообщил про Духан начальнику лаборатории. К сожалению, начальство отнеслось к сообщению несерьезно. Возможно, она что-то и делала в спешке, но у нее проблемы дома, и этим, наверное, все объясняется. Кроме того, с учетом новых требований о даче показаний в суде, с каждым месяцем нарастало пугающее количество невыполненных заказов, и лаборатория просто не могла себе позволить в данный момент потерять свою супервумен. Подозрительный химик изложил свои соображения в местном профсоюзе научных работников, но на этом дело застопорилось. Можно предположить, что юрист профсоюза посоветовал ему угомониться, если не хочет испортить научную карьеру молодой женщине. Таким образом, и босс, и профсоюз дали Духан зеленый свет.

Но против нее все-таки уже были выдвинуты официальные обвинения. Одна нелепая ошибка – и карьере конец.

Как уже говорилось, в лаборатории было особое закрытое помещение для хранения образцов, ожидающих исследования, и их перемещение регулировалось строгим протоколом. Духан начинала вести себя все более опрометчиво и нередко брала образцы для работы, не делая соответствующие записи. Это серьезное нарушение правил «цепочки хранения». И однажды в июне 2011 года она попалась с девятью десятками незарегистрированных образцов. Она попыталась скрыть свой промах, в очередной раз подделав в журнале подпись сотрудника. К ее сожалению, этот сотрудник в указанный день вообще не присутствовал на работе. Когда ей предъявили журнал и спросили, почему она нарушает правила, Духан попыталась увильнуть и сказала: «Я понимаю, почему вы так думаете».