Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое

Как эти два Катлера уживались в одной личности? Возможно, он раскаялся после Гватемалы и решил всю оставшуюся жизнь творить добро. Возможно, он сумел похоронить все свои воспоминания и отказывался признавать, что когда-то творил зло.

Возможно, он до сих пор придерживался той позиции грубого утилитаризма, согласно которой, пока ты стремишься помочь людям всем и сразу – то есть человечеству в целом, – ты имеешь право приносить в жертву его отдельных представителей (уже в 1990-е годы Катлер на этом основании выступал защитником исследования в Таскиги). Или попытка как-то согласовать Катлера Первого и Катлера Второго просто не имеет смысла. Есть соблазн соединить гватемальского Катлера с Йозефом Менгеле и прочими нацистскими врачами и отмахнуться от него как от очередного садиста-извращенца. Но это сделать очень непросто, зная про все добрые дела, которые он совершил позже. Видимо, примирить двух Джонов Катлеров попросту невозможно[42].

Поскольку про эксперименты в Гватемале очень долго не было известно, одно исследование в Таскиги бросило мрачную тень на медицинскую науку. Но по мере того, как исследования стали приобретать международный характер, по планете прокатилось печальное эхо обоих экспериментов.

Один неоднозначный случай имеет отношение к вакцине от малярии. Причиной большинства инфекционных заболеваний являются вирусы или бактерии. Но малярию разносят простейшие – мелкие, но причудливые животные со сложным жизненным циклом. Эта сложность десятилетиями не позволяла разработать действенную вакцину и тем самым решить глобальную проблему здравоохранения: малярией болели до 200 миллионов человек ежегодно.

В конце 2010-х годов появилась новая, перспективная вакцина от малярии, и Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) начала проводить ее испытания в Малави, Гане и Кении. Честно сказать, эта вакцина, под названием москирикс, оказалась не идеальной. Среди детей в возрасте до семнадцати месяцев она сокращала уровень заболеваемости лишь на треть. По сравнению с контрольными группами она давала множество побочных эффектов: десятикратно возрастал риск заражения менингитом, а также совершенно необъяснимым образом удваивался уровень смертности среди девочек. Однако, даже с учетом такого рода опасностей, москирикс спасал ежегодно более сотни тысяч жизней в одной только Африке.

Впрочем, многие критики увидели некоторые махинации при применении этой вакцины. ВОЗ формально классифицировала программу вакцинации как «пилотный проект» вместо «научной деятельности», стараясь избежать излишнего бюрократизма и дополнительного контроля, что необходимо для официального «исследования». Хуже того, чиновники не информировали родителей о риске заболевания менингитом и повышенной смертности среди девочек. Когда родители появлялись в клиниках, чтобы сделать прививку детям от других заболеваний, их просто спрашивали, не хотят ли они заодно сделать прививку и от малярии. Никто не говорил им, что москирикс – экспериментальная вакцина. ВОЗ защищала свою методику, отмечая, что родители могли соглашаться исключительно добровольно. ВОЗ также утверждала, что врачи получали «подразумеваемое согласие», заранее информируя общины о вакцинации в целом. Но критики заявляли, что подразумеваемое согласие абсолютно не то же самое, что «информированное согласие», которое требуется для большинства исследований. Как сказал один биоэтик, «подразумеваемое согласие – вообще не согласие».

На данный момент это исследование – и споры вокруг него – продолжается. Но, как бы неоднозначно все это ни выглядело, фундаментальная проблема сводится к одному: если кратчайший путь, избранный ВОЗ, способствует применению вакцины и спасает по несколько сотен тысяч жизней, то, может, это оправдывает этические махинации?

Еще более запутанный случай связан с применением лекарства против СПИДа в Уганде в 1990-е годы. Одна четверть ВИЧ-позитивных женщин имеют шанс передать вирус своим детям во время беременности. Определенные лекарства могут существенно сократить эту вероятность, но они слишком дороги для большинства африканцев – 800 долларов на человека. Кроме того, весьма сложен процесс их применения: нужно пить таблетки и делать уколы у местных медицинских работников, причем как матери, так и младенцу после рождения. В результате международные деятели здравоохранения решили испытать в Уганде более короткий и простой режим приема лекарств: половина беременных женщин, участвовавших в эксперименте, получала краткий курс лекарства под названием АЗТ (азидотимидин); вторая половина, контрольная, получала безвредные таблетки – плацебо. Затем ученые сопоставляли полученные результаты в обеих группах, чтобы понять, насколько эффективен сокращенный курс.