Во имя отца

Аня сидела на кровати и читала книгу, когда вошёл Мирек. На голове у неё тюрбаном было повязано полотенце. Ночная рубашка с длинными рукавами закрывала шею, а внизу доходила Ане до щиколоток — отец Хайсл хорошо всё предусмотрел.

Аня взглянула на Мирека. Вокруг пояса у него было повязано полотенце, а свою одежду и обувь он нёс в руках. Её глаза опустились обратно к книге. Мирек аккуратно разложил вещи на стуле и тут увидел пижаму, которую она выложила на кровать. Он улыбнулся и посмотрел на неё, но Аня не отрывала глаза от книги. Мирек ухмыльнулся и бросил пижаму на стул, сказав ей:

— Я никогда не сплю в пижаме. Обычно я сплю обнажённым, ведь это куда полезнее.

Она поглядела на него поверх книги. Он заметил огонёк раздражения у неё в глазах. Мелодраматически вздохнув, он нагнулся над своим чемоданом, порылся в нём минуту-две и извлёк оттуда широкие трусы, как у боксёра, и продемонстрировал их Ане.

— Это успокоит твои чувства?

Левой рукой он ослабил полотенце, и оно упало на пол. Он отметил, с каким изумлением она взглянула на него, прежде чем загородиться от этого зрелища высоко поднятой книгой.

— А тебе обязательно надо так делать? — зло прошипела Аня.

Мирек надел трусы и как бы между прочим заметил:

— Аня, тебе придётся к этому привыкать.

Наступило молчание, затем Аня из-за книги резко проговорила:

— Я никогда к этому не привыкну. Конечно, мне придётся считаться с твоим дурацким поведением. Но вот что я тебе хочу сказать, Мирек Скибор: для меня ты всего лишь глупенький ученик начальной школы с только что начавшимся периодом полового созревания, и к тому же не умеющий держать себя в руках в присутствии женщины. Ты попал в дом уважающих Бога пожилых людей. И тебе придётся считаться с этим! Попытайся хорошенько это запомнить!

Сказанное ею разозлило Мирека. Особенно ему не понравилось то, что она сказала насчёт «глупенького ученика начальной школы». Он так же резко ответил:

— Я нахожусь на конспиративной квартире, которая была задействована только для осуществления моей миссии. — Он сделал ударение на слове «моей». — Ты здесь только для создания антуража, хотя при этом ещё наслаждаешься музеями, поглощаешь чёртовых кроликов с имбирём, посещаешь известные таверны. И не докучай мне своим идиотским морализаторством. Ты, чёрт побери, только что восхищалась великими творениями искусства в музее во Флоренции. Некоторые из них были приобретены твоей великой могущественной церковью. Эти произведения изображают плоть: женщин с обнажённой грудью, голых мужчин, у которых все, абсолютно всё выставлено на показ публике… Но ведь в реальной жизни это грешно?! Я скажу тебе, Аня Крол, что это просто обыкновенное лицемерие. И это не слепое лицемерие, это сознательное лицемерие! Слушай, ты что думаешь, эти Ботичелли писали свои картины с помощью воображения? Ха-ха! Они же использовали живые модели! Так что, исходя из твоей логики, они грешили, когда создавали творения искусства для твоей любимой церкви.

Аля продолжала смотреть в свою книгу, изображая, что не слушает его, и Мирек немного сбавил тон:

— Ну да ладно! Чего я буду спорить с человеком, который даже не способен со мной спорить, который остаётся в заблуждении из-за своих слепых предрассудков.

Он откинул свою часть покрывала и лёг в кровать. Под ним заскрипели пружины: матрац был очень мягким. Аня поняла, что из-за его большого веса перекос будет в сторону Мирека.

— Что это ты так заинтересованно читаешь?

Как и каждый, кому задают подобный вопрос, она закрыла книгу и посмотрела на обложку.

— «Буря» Стефана Озовского. Это дала мне Сильвия.

Мирек рассмеялся:

— Я должен был догадаться раньше! Однажды я читал эту книгу. Я был очень тронут, когда в конце книги герой нашёл утешение в Боге и Церкви.

Аня взглянула на него и заметила у него на губах ироническую ухмылку. Она обратилась снова к книге, но ей было сложно сконцентрировать внимание, так как она ожидала следующего колкого замечания по поводу своего чтения. Поэтому она решила идти в бой первой:

— Ты хочешь спать? Может, мне выключить свет?

— Нет-нет, ничего страшного.

Она не хотела ни продолжать читать, ни беседовать с ним. Больше всего она хотела выключить свет. Мирек спросил её:

— Ты, наверное, никогда не читала Кунга? Я даю голову на отсечение, что тебе не давали читать подобные книги в монастыре.

— Это так.

Мирек взбил подушки и улёгся поудобнее. Аня ожидала неизбежного продолжения разговора.

— Кунг — это просто гений нашего времени, к тому же очень радикальный. К его главному тезису, наверное, присоединилось бы приличное количество ваших священников.

— Да? — спросила она с явной скукой, но Мирек этого как будто не заметил.