Во имя первых волков (СИ)

Том грохнулся коленями на прохладную траву. Живот скрутило болью. Тут лежало тело его омеги. Любимого, нежного, беззащитного. Ни за что. Его убили ни за что. Сердце тихо билось в груди, распыляя по организму кровь. Но важна была не своя кровь, а та, которую уже впитала земля, та, которая пятнами лежала на траве и та, к которой Том прижимался губами. Больно.

Том изогнулся, вскинув голову к небу:

-ЗА ЧТО?!

Его рев, тот, который навсегда останется в памяти этого мира. Его горячие слезы, что падали на темные разводы на траве. Его тоска – целый океан.

Он так и видел, как молодое тело сопротивлялось, как извивалось в чужих руках, а черные волосы путались в руках убийц, будто пытаясь мешать чужакам совершить несправедливый суд. Том видел, как Билла избивают, сердце обливалось кровью, и омега кричал, он, наверное, звал на помощь.

-Тооом...- Истошный крик, иллюзия разума. Он слышал и видел все. Видел, как омега прячет пузо, как защищает его, а не себя и тысячу раз кричит:- Том! Том! Том! Тоооом!

Но убийц было больше, у Билла не было шансов. И вот оно... Бледное тело омеги лежит на холодной траве, тело, которое Том любил больше всего остального мира. А ладонь так и лежит на животе. Преданный омега до конца защищал потомство...

-АААААААА!- Том со всей дури бьет кулаками по земле.- ТВАРИ!- Еще удар.

Он взвыл, пытаясь вложить в свой вой всю боль, тоску и сожаление. Так выли еще первые волки.

-Во имя первых волков,- рождалась молитва,- верните мне его! Верните!- Слезно просил Альфа. Сильный пол, самец, который никогда и не перед кем не встанет на колени, сейчас молился.- Заберите меня! Я во всем виноват! Он ничего не сделал...- Уткнулся лбом в пятно крови на земле. Его голос стих. И в округе снова воцарилось ледяное молчание. Жители слышали тоскливый вой Альфы. Омеги содрогались, другие Альфы внутренне сочувствовали...

Когда сил не осталось даже на то, чтобы стоять на коленях, Том всем телом повалился на траву. Сейчас он точно ощутил страх своего омеги, его неразделенный ни с кем страх. И дети. Мак-Вульф накрыл ладонью глаза. Его дети. Как же они испугались? И их отец их не защитил...

14 глава (2 часть)

Tom ©

Я чувствую запах кофе. Открываю глаза, передо мной кружка в цветочек. Оглядываюсь. Я не знаю, что это за место. Тут тепло. Небольшая комната с белыми шторами, за ними точно бьется солнце. Где же я? И почему так больно в груди?

Билл.

Прикрываю глаза, утыкаюсь лицом в ладони. Сижу и снова ною. Откуда во мне столько воды? И как в меня влезает столько боли?

Почему я ничего не чувствовал, когда моего Билли убивали, почему я в этот момент ничего не чувствовал?

Дверь в комнату открывается, на пороге стоит отец. Я несколько секунд смотрю на него, затем утыкаюсь лицом в колени. Не хочу никого видеть. Знать никого не хочу. Никто не помог моему брюнету. А этот тип, считающий себя моим отцом, даже врал мне и многое скрывал...

Чувствую его тихие шаги по ковру. Я у них дома, вот где я. Он садится на кровать. Не хочу разговаривать. И знать, как я тут очутился, тоже не хочу. Я до сих пор чую запах крови, остывшей, мелкими кляксами лежавшей на траве. И я никогда наверно не забуду этот запах.

Теплая ладонь ложится на мое плечо, вздрагиваю, скидываю ладонь и отползаю в сторону, к самой стене. Шмыгаю носом и залезаю под одеяло. Никто не помог брюнету, не нужно и мне сейчас помогать. Не нужно пафоса и той самой родительской заботы. Ничего не хочу.

И он уходит.

А я вгрызаюсь зубами в подушку, потому что больно, потому что я не понимаю этих людей. Не понимаю. Как можно жить? Как теперь жить в этом мире? Дышать, ходить, любить, улыбаться. . . Как? Смысл? Черт. Да они все бессердечные уроды! Я не хочу знать ничего... ничего...

Я снова просыпаюсь. Темно. Но я так же чувствую только два запаха – кофе и кровь. Хороший коктейль. И снова сон.

Не знаю, но проснувшись в третий раз, я почувствовал силы дойти до туалета. Сходил. Попил воды из крана. И снова день. Кто-то открыл шторы. Для чего? Там дождь. Задергиваю их и снова забираюсь в кровать. В голове нет мыслей. В голове будто пусто. Но в этом ПУСТО откуда-то появился маленький мотылек надежды, который бьется о черные стены, пытаясь найти выход. Надежда, что мой омега жив. Хотя, если бы это было так, мне не было бы так больно...

И дальше все было как в тумане. Я спал. Много. Иногда ползал до туалета и попить воды. Ко мне больше никто не приходил. Я никого не видел, но кофе каждый раз, когда я просыпался, было по-новому горячее и ароматное. Отец всегда говорил, чтобы осознать потерю нужно время.

Я уже ничего не чувствую. Лежу и смотрю в стену. За окном снова солнце. А перед глазами те самые моменты, когда улыбающийся и пузатый брюнет грелся под солнышком. Он так смешно морщил носик.

И снова сон.