Во имя себя

Может матушка и попыталась бы настаивать, но глянула на батюшку, на изящные часики на руках и, похоже, решила не затягивать.

– Так и быть, мы Вам поверим. Однако время уже к обеду! Настасья!

Совершенно незаметная у двери до этого горничная подошла поближе.

– Позови, пожалуйста, Софию и Серафима Вячеславовича с мальчиками.

– Да, Ваше Сиятельство.

Девица присела в книксене и поторопилась уйти, а матушка поднялась из кресел.

– Муж мой, господа. – Она подошла к батюшке, и тот поторопился встать. – Прошу к столу.

Пока велись разговоры в гостиной, за окном успело завечереть. В столовой зажгли люстры и канделябры. Световые кристаллы в них сияли мягко и тепло, добавляя уюта. Пятеро лакеев следили за тарелками и бокалами под пристальным взглядом дворецкого. Стол полнился съестными изысками.

– Пётр Афанасьевич, попробуйте гуся с миндалём. – Матушка привычно распоряжалась за столом. – В этот раз чудо как хорош получился.

– Спасибо. Коли чудо как хорош, то обязательно попробую.

Тут же к нему подошёл лакей, дабы положить кусок птицы.

– Татьяна Адамовна, для Вас специально перепелов в белом соусе сделали. Не хуже, чем в Белой Веже должно быть. Не зря же мы повара в столицы на обучение отправляли этой осенью.

Я, как полагалось, молчала, изредка отвечая на вопросы, наблюдала за суженым и родителями его, чувствуя как то ли в груди, то ли в животе всё больше давит что-то. Недовольство?

Вспоминались бумаги о семье Врековых, которые дала после сватовства матушка, и вот сложившееся из тех сведений впечатление никак не совпадало с тем, что можно было видеть сейчас.

Врековы не были в прошлом столбовыми дворянами, как наш род. Марк Прохорович – третий в семье сын, ему не досталось особых богатств. Но нынче он владел многими предприятиями, семья не бедствовала, и это вызывало уважение.

– Хорош гусь, хорош. – Старший барон ел, не отирая пальцев лишний раз. – Только суховат. Хорош Ваш повар, да видно присмотра требует.

Он говорил совершенно хозяйским тоном. Иногда поглядывал в мою сторону, но быстро стало заметно, что смотрел он на сидящую левее Соню.

В бумагах также было сказано, что в семье Врековых всего три ребёнка: Стефан и его старшая и младшая сёстры, а ещё трое умерли во младенчестве. Про это было особенно тяжело читать, и нельзя было не проникнуться к баронессе особым сочувствием. Сегодня же Татьяна Адамовна вела себя очень тихо, но чувствовался при этом от неё холод и, будто бы даже, пренебрежение. Я всё думала: «Может, мне кажется?» Да отчего-то не верилось. Стефан же был так тих, что до никак не удавалось сложить о нём особого мнения. Но познакомившись с его родителями, сложно было не начать испытывать жалость.

– Елизар Петрович, Николай Петрович, думаю вам пора отдохнуть. – Матушка выразительно посмотрела на гувернёра. – Серафим Вячеславович, пожалуйста.

Мальчишки, утомившиеся от порядочного поведения за столом, но изо всех сил старавшиеся не опозориться при чужих, только что не повскакивали со стульев. Однако одного взгляда гувернёра хватило, чтобы призвать их к порядку. Маленькие графья чинно раскланялись со всеми.

– Вам, София Петровна, тоже уже пора.

– Ох и строги вы, Марфа Григорьевна! София Петровна годами уже невеста, а вы её в детскую отсылаете.

Было что-то неприятно волнительное в этих словах барона. Я глянула на баронессу, но та даже не отвела взгляда от тарелки.

Заученное вежливое выражение лица с каждой минутой вечера давалось всё с большим усилием. Не удивительно, что чета Врековых не встречалась в приятном обществе салона княгини Ястребовской, где меня представили сразу после Белого бала. Однако стоило начинать привыкать считать и себя Врековой.

– Зачем же заставлять юное дитя слушать разговоры таких стариков, как мы с Вами, барон, – бабушка сказала то ли в шутку, то ли всерьёз. – Иди, деточка, матушка права.

Глядя, как пытается Соня скрыть в размеренных движениях некоторую нервозность, я подумала, что сейчас и начнётся главный разговор.

– Ваше Благородие, мне как старшей женщине семьи небезразлична судьба моей внучки. – Маргарита Николаевна начала говорить, лишь когда за Соней закрылись двери. – Ваятель решил, что Вашему сыну суждено взять её в жёны. Что ж, не нам противиться его воле. Однако было бы интересно услышать, какая судьба ждёт Ульяну в Вашей семье? Жизнь замужней женщины, бывает, складывается… По-разному.

Закончила она свою речь, глядя на баронессу, которая за весь обед и слова не проронила.

– Ваше волнение понятно. – Барон отёр губы. – Могу заверить Вас…

– Отец, прошу прощения, могу ли я ответить на этот вопрос?

Я взглянула на суженого. Сидевший напротив Стефан посмотрел на меня и коротко улыбнулся. Кажется, он волновался.

Марк Прохорович недовольно поджал губы, но возражать не стал. Только махнул сыну рукой, чтобы продолжал.

– Пётр Афанасьевич, Марфа Григорьевна, я бесконечно рад с Вами познакомиться. Нынешний обед показал мне, что Ульяна Петровна росла в дружной семье, а значит я могу надеяться обрести такую же.