Во имя справедливости

– Сталкеры, Зона, секреты повсюду.
Рассказать? Ну уж нет, я трепаться не буду.
Нам есть что скрывать, есть о чем не болтать,
Есть всегда от чего убегать…

Наша жизнь, как игра:
Миг – тебя уже нет.
Научи меня жить
Без страдания тяжких тенет.
Мы скрываем секреты, вокруг лишь враги,
Не спешим выручать, слыша: «Брат, помоги!»
Мы бежим, чтобы жить. Нет, не жить – выживать.
Но от главного не убежать.

Жизнь – игра,
Дальше смерть.
Научи меня петь,
Чтоб от ужаса не умереть.

Боль, как пуля в груди. Всяк с дороги уйди.
Не узнать, что мы вынесли. Все позади.
Под замок душу скрыть и любого убить,
Чтоб не смог ключом сердце пронзить.

Если жизнь – лишь игра,
Как дожить до утра?
Научи меня врать,
Не раскрыв, что прощаться пора.

Песня лилась по камере, завораживала, напоминала о том, что жизнь любого сталкера – не просто прогулка по Зоне, не выход за артефактами и обратно в схрон с полным хабара рюкзаком. Котэ тряхнул головой:

– А нам прощаться не пора, впереди еще много интересного, так что выше носы. Но песня отличная, Джокер.

Музыкант не успел поблагодарить, в голове раздался голос Кондуктора:

«Вы что там распелись, тюремные пташки? Вами тут один серьезный дядя заинтересовался, так что готовьтесь, охранники потащились забрать всю кодлу на допрос!»

– Мужики, внимание, за нами идут! Кому-то вдруг невтерпеж честных арестантов увидеть.

– Вот и посмотрим. Вдруг такое начальство увидим, которое нам потом сбежать поможет! – подмигнул Весельчак.

Дверь загремела замком, в камеру вошли несколько бойцов. Застегнув на запястьях наручники, пленников повели по коридорам. Кондуктор крался следом и держал с напарником ментальную связь.

В удобном кабинете за столом сидел человек в годах. Котэ сразу определил в нем штабного военного, привыкшего командовать, не вставая с кресла. Не боевой, но очень агрессивный, полный пустого тщеславия и до неприличия самовлюбленный – именно такие безудержно тянутся к власти, не гнушаясь самыми мерзкими методами. Стандарт.

– Здоро́во, сталкеры! – прикинулся своим военный. – Садитесь, поболтаем.

Никто из троицы даже не шелохнулся. Музыканты равнодушно взирали на сидящего перед ними незнакомца и делали вид, что ждут указаний от старшего.

– С кем имею? – кратко и нарочито надменно произнес Котэ.

– Меня зовут Сергей Валерьевич. Куратор этого исследовательского института, – любезно ответил военный.

– Звание, Валерич? – Котэ с удовольствием отметил мелькнувший на массивном лице гнев.

– Для вас я генерал. Устроит?

– Ну, нормально. И что надо от нас, генерал Валерич?

– Мне? Ничего. Вы же сами сюда полезли, правда?

– Правда. Думали, тут хабаром разжиться можно, а оно вон как обернулось! Надо же, целый исследовательский институт! Здесь! Кто бы мог подумать!

– Нехорошо обманывать, сталкер, Зона врунов не любит, – хищно улыбнулся генерал. – Ты – Котэ, тот самый, что около полугода назад разгромил одну из лабораторий. – На стол шлепнулась папка с бумагами.

– Откуда тебе знать, чего любит или не любит Зона? Но да, не буду скрывать, это я. – Внешне сталкер ничем не выдал смятения, возникшего из-за неожиданного разоблачения.

– Хорошо, – пропустил вопрос мимо ушей генерал. Вторая папка легла рядом с первой. – Далее, Джокер, сталкер-новичок, певец. Из вас троих он единственный, кто нам неинтересен.

– Вот уж спасибо. Не знаю теперь, радоваться или огорчаться такой оценке, – без улыбки произнес музыкант.

– На здоровье, – кивнул хозяин кабинета и раскрыл третью папку. – А ты – Весельчак. Очень интересный экземпляр. Обладаешь необычайной силой, склонен к вспышкам ярости, очень опасен. Достойный сын своего отца – Трубадура.

Джокер громко хмыкнул, Весельчак среагировал быстро и предсказуемо агрессивно:

– Ты моего отца, военный, даже не упоминай! Собрал досье, так помалкивай, пока я не вспыхнул… яростно.

За спинами пленников зашевелились охранники, генерал поднял руку в останавливающем жесте:

– Ничего, пусть выступают. Так беседа и потечет, живо и бодро. Надо же, вы заставили побегать за собой, и я был крайне изумлен, когда вдруг вы сами заявились в гости. Не зря, вижу, я бросил все дела и сорвался сюда. Как чувствовал!

Довольный собой, куратор засмеялся. Котэ в это время предупредил Кондуктора о провале разработанной легенды.