Во льдах и подо льдами

При движении в надводном положении даже в 12-сантиметровом льду мощности энергетических установок лодкам не хватало. То и дело приходилось останавливаться, ложиться в дрейф. При сильном ветре, когда начиналось сжатие, мощные ледяные плиты словно живые взбирались по булям[210] на палубу. Возвращались корабли, маневрируя от одной полыньи к другой. «...Не лодки, а какие-то айсберги! — так описывал впоследствии их внешний вид после возвращения из зимнего плавания вице-адмирал Г.Н. Холостяков. — Привычные очертания рубок исчезли вместе с палубными пушками в бесформенных ледяных глыбах. Только над люком нечто вроде проруби, откуда выглядывают командир и вахтенный сигнальщик»[211]. Закралось сомнение: может быть, боевую подготовку подводных лодок зимой следует прекращать?

24 января в пятисуточное плавание с командиром дивизиона на борту отправилась подводная лодка «Щ-11» (командир Д.Г. Чернов). Вначале оно проходило без особых осложнений. Лед толщиной 12—15 см лодка форсировала легко, особенно если в ледяных полях имелись полыньи и разводья. Но порой работа двигателей даже полным ходом не приводила к успеху, и приходилось ложиться в дрейф. В ночь на 26 января ветер резко усилился и достиг 9 баллов. Началось сжатие. Лед пополз по булям, покрыв, наконец, всю верхнюю палубу. Над ним возвышалась только рубка, окруженная торосами. Но затем ветер вынес «Щ-11» вместе со льдом в открытое море. Сжатие стало ослабевать, между ледяными полями появились большие расщелины. Во время похода подводная лодка неоднократно производила в учебных целях дифферентовку, срочное погружение в разводьях, а потом под проводкой ледокола без каких- либо повреждений вернулась в базу. «Мороз, ветер, обмерзание, — указывалось в отчете о походе, — были побеждены»[212].

Выяснилась и причина, препятствовавшая погружению. Ларчик открывался просто: вода, заливая надстройку, застывала и ледяная корка наглухо закрывала коробку клапанов вентиляции. Клапаны не выпускали из балластных цистерн воздух и, таким образом, не давали им возможность заполниться водой. По возвращении «Щ-11» всем командирам лодок на основе приобретенного опыта рекомендовали: тщательно следить за состоянием клапанов вентиляции, регулярно скалывать лед. При необходимости держать лодку в позиционном, а не в крейсерском положении, чтобы часть балластных цистерн уже была заполнена. Это, конечно, ограничивало надводную скорость, да и годилось не для всякой погоды, но зато значительно облегчало погружение.

При изучении документов привлекло внимание одно странное обстоятельство: в них нет даже намека на пусть хоть самое небольшое, но подледное плавание. С трудом верилось, чтобы в подобных условиях ни одна из лодок не оказалась подо льдом.

В воспоминаниях Г.Н. Холостякова о тех далеких временах содержится ответ на возникшее сомнение:

«Плавания зимы 1933/1934 г. обогатили нас знанием многих особенностей нового морского театра. Командиры обменивались приобретаемым опытом и плавали все увереннее. А практика походов продолжала подсказывать то одному, то другому что-нибудь новое.

Ни перед кем из нас не вставала прежде такая, например, задача, как плавание подо льдом. Здесь же в условиях, когда лед местами очень крепок, но занимает не слишком большие пространства, сам собою возникал вопрос: а не выгоднее ли «поднырнуть»?

Одним из первых попробовал это сделать в феврале 1934 г. опять-таки Заостровцев[213]. <...> Успешно проводили свои «щуки» под ледовыми полями также Чернов, Ивановский»[214].

Много лет спустя контр-адмирал в отставке А.Т. Заостровцев[215] подтвердил в письме к автору, что ему действительно приходилось не раз совершать тогда небольшие подледные плавания.

В начале 1934 г. «Щ-102», которой он командовал, вышла под проводкой ледокола для обеспечения дальнего перелета советских самолетов, мороз достигал — 20°. «В северном углу Уссурийского залива, — писал Алексей Тимофеевич, — действовал огромный своеобразный «холодильник», непрерывно «выбрасывающий» ледяные поля. Иногда береговой припай замедлял подвижку льдов, образуя разводья». В одном из таких разводий «Щ-102» произвела дифферентовку, и командир принял смелое для того времени решение идти на глубине 30 м подо льдом к югу от острова Аскольд, чтобы всплыть там на чистой воде.

«Оба электромотора работали «малый вперед». В полуопущенный зенитный перископ был отчетливо виден над нами светло-зеленый лед с сероватыми зазубринами, — продолжил рассказ А.Т. Заостровцева Г.Н. Холостяков. — В отражаемом льдом свете хорошо просматривались носовая и кормовая надстройки. Потом появились блики солнечных лучей — лед над лодкой был уже не сплошной. И, наконец, я различил движение волн.

Всплыли на чистой воде. Позади ослепительно блестело ледяное поле»[216].