Во мгновение ока (СИ)

— Маиза! — искренне возмутился Альбьери. — Как ты можешь говорить такое?

— А что? Лукас мне больше не муж, во всяком случае, он сам уже не считает себя моим мужем, почему я должна переживать из-за его безрассудных поступков? Пусть за него переживает та, ради которой он их совершает.

— Между прочим, в этом есть доля и твоей вины! — упрекнул ее Леонидас. — Если бы вы строили свой брак, как два взрослых человека, Лукас бы не застрял в возрасте мальчишки!

«Какое точное определение: застрял в возрасте мальчишки», — усмехнулась про себя Маиза. Она ничего не ответила на претензии свекра и, гордо вздернув подбородок, поднялась наверх, к себе в комнату, где наконец могла сбросить маску хладнокровия. Нет смысла притворяться перед зеркалом, и Маиза устало взглянула в глаза своему отражению, где словно бы увидела двадцать лет, потраченных впустую. Женщина задумалась: что, если бы когда-то она выбрала другой путь, другого человека? Какой стала бы ее жизнь к этому времени? Если бы ей, как по волшебству, довелось встретить юную Маизу, она сказала бы, чтобы та бежала без оглядки и строила свою судьбу совсем иначе. Сеньора Феррас с горечью улыбнулась — она не выбрала бы иную дорогу даже тогда. Вот, что было хуже всего.

***

Лобату на пару с Али осторожно вошли в палату к больному. Оба, не сговариваясь, прятали взгляд и не знали, с чего лучше начать беседу. Али заговорил первым с вымученной улыбкой:

— Лукас, ты нас всех очень удивил! Ходили слухи, что весь Фес можно обойти по крышам, но я даже представить не мог, что кто-то решится проверить это утверждение на практике! Как ты себя чувствуешь?

— Сеньор Али, Лобату, — Лукас пристально следил за гостями с тех пор, как только они показались в дверях, — я вижу, вы хотите мне что-то сказать, но не решаетесь. Ну же, смелее.

— Лукас, — подал голос Лобату, — тебе показалось, мы всего лишь пришли справиться о твоем здоровье. Я уже звонил несколько раз Леонидасу, скоро здесь будет Альбьери и займется твоим перелетом домой.

— Лобату, — больной закатил глаза, — я не чувствую ног. Вообще. Вы уже в курсе, но не хотите меня беспокоить, а может быть, вам известно то, чего пока не знаю я. Так?

— Лукас, — Али прислонился рукой к каретке больничной койки и сочувственно посмотрел на него, — в жизни случается так, что Аллах иногда посылает нам испытания. На первый взгляд, они кажутся человеку неподъемной ношей, которую он не в силах понести, но истина в том, что Аллах никогда не дает нам горестей больше того, что мы способны вытерпеть. Человек гораздо сильнее, чем он сам о себе думает.

— Я не смогу ходить? — напрямую задал вопрос Лукас. — Говорите, я имею право знать!

— Лукас… — Лобату в нерешительности взглянул на Али, будто просил его одобрения. — У тебя серьезная травма позвоночника, лечение будет непростым и долгим. Ты должен морально настроиться на борьбу.

Больной тяжело вздохнул и устремил взгляд в потолок — опять эти недомолвки. Лобату абсолютно не умеет притворяться, у него просто не хватает смелости выложить все, как есть. Меньше всего на свете в этот момент Лукасу хотелось разговаривать с кем-либо. Али дал знак спутнику, чтобы тот больше не тревожил его.

— Что ж, врач предупредил нас о том, что тебе пока нельзя переутомляться, — спокойно произнес Али. — Тебе нужно отдыхать и набираться сил, чтобы побороть болезнь, а завтра мы навестим тебя снова. До свидания, Лукас. Подумай о том, что я тебе сказал, — на прощание обернулся на пороге мудрый араб.

Дверь закрылась за посетителями, и Лукас остался наедине со своими тягостными мыслями. «Побороть болезнь», — прозвучало эхом в голове, словно издевка. Разве это грипп, чтобы его взять и побороть? Из глаз впервые за то время, пока Лукас находился в сознании после операции, градом покатились слезы, которые он совершенно не пытался сдерживать. Он предполагал, что Лобату из жалости решил не шокировать его вот так сразу известием об инвалидности, но в некоторых случаях лучше уж рубить с плеча, чем отрезать по кусочкам. Жаль, что окружающие этого не понимают из-за якобы «заботы».