Во мгновение ока (СИ)

— Нет, зачем он был мне нужен? — пожала плечами Флор. — Он жил себе с женой и жил, а Ренату недостатком внимания от родных уж точно не страдал.

— Мама! — на кухне появилась заспанная Хадижа в домашней футболке и длинных шортах.

— Моя принцесса! — с нежностью прижала ее к себе мать.

— Как спалось, Хадижа? — поинтересовалась Флоринда.

— Мам, когда ты начнешь мириться с папой? — задала неожиданный вопрос девочка.

Жади растерянно посмотрела на нее.

— Давай напишем папе письмо. Он, наверное, очень переживает, а мы ему напишем, что у нас все хорошо.

— Хадижа… — замялась Жади. — Пока это невозможно. Саид может найти нас благодаря этому письму.

— Но ведь мы не будем прятаться от него всегда? — недовольно сказала Хадижа. — Вы должны помириться, чтобы я могла видеть вас обоих, а как же вы помиритесь, если ты не будешь с ним разговаривать?

— Пока не время, моя принцесса…

— Ты только скажи мне, когда это время наступит, ладно? Я скучаю по папе, — Хадижа сморщила личико и заплакала.

Жади в расстройстве всплеснула руками и беспомощно взглянула на Флор. Та поднялась с места и усадила ребенка за стол.

— Не плачь, Хадижа, все образуется, — утешала она ее. — Трудные времена всегда проходят, а пока мы позавтракаем и сходим погулять к причалу, хочешь?

Хадижа отрицательно помотала головой, не переставая всхлипывать.

— Когда захочешь, скажешь, — подмигнула ей Флор.

— Я хочу погулять одна, — заявила Хадижа.

— Дочка, нет, ни в коем случае! — запротестовала Жади.

— Почему? — возразила хозяйка. — Здесь ей ничего не угрожает, это ведь не город. Люди все свои, негодяев нет. Только нельзя уходить к реке и джунглям.

— Хорошо, погуляй возле дома, Хадижа, — скрепя сердце согласилась Жади.

— Правильно, ей надо побыть одной, — одобрила Флоринда. — Но давайте сначала позавтракаем.

— Я не буду уходить далеко, — пообещала Хадижа. — Мне надо только переодеться.

***

Хадижа с тоской прислонилась к бревенчатой ограде двора, глядя на то, как по центральной улице детвора спешит в школу с книжками и тетрадками под мышкой, даже без рюкзака. Эти дети были так не похожи на ее прежнее окружение — одетые вместо школьной формы в майки и шорты, без привычного обилия канцелярских принадлежностей, обутые в сандалии, в которых избегали не один километр. И все здесь было незнакомое, чужое, непонятное. Мысли о Марокко, о доме, об отце и родных людях накатывали подобно волнам и заставляли грустить и плакать. Хадиже хотелось закричать, чтобы ее услышал кто-то из домашних, но она понимала, что это невозможно, от чего становилось еще печальнее.

Вдруг от группы школьников, заметив плачущую у ограды девочку, отделился один ученик и направился к ней. Белокурый голубоглазый мальчик, внешне разительно отличающийся от своих смуглых товарищей, подошел к Хадиже и запросто поздоровался с ней:

— Привет!

— Привет, ты кто? — недоверчиво спросила его Хадижа так, будто это он был чужеземцем, а не она.

— Я Нико, — представился мальчик. — А ты Хадижа? Дедушка рассказывал о тебе, я вчера видел твою маму на танцах.

— Да, я Хадижа.

— Почему ты плачешь?

— Потому что мне грустно, — призналась как есть Хадижа.

— Что случилось?

— Вообще-то я не должна разговаривать с тобой без присутствия старших или других детей, — насупившись, ответила маленькая марокканка.

— Почему? — искренне удивился Нико.

— Потому что ты мальчик и ты не мой брат, — сказала Хадижа и прикусила язык, поняв, что еще немного, и она проболтается, о чем не должна.

— Ты разговариваешь только с девочками и с братьями?

— Нет, это я просто так сказала, — растерялась Хадижа.

— Пойдем на речку, — предложил ее новый знакомый. — Там от твоей грусти и следа не останется.

— Ты что, там опасно! Мама и Донна Флор запретили мне ходить к реке.

— Что опасного в речке? Мы просто посидим на берегу, мы же не будем прыгать с лиан в воду.

Хадижа недоверчиво воззрилась на него.

— Но ты же шел в школу?..

— Сегодня уроки ведет донна Роза, я и так собирался их прогулять.

— Нет, я не пойду, — отказалась Хадижа.

— Ну, хорошо, — с улыбкой пожал плечами Нико. — Сходим в другой раз.

Он хотел было покинуть гостью деревни, как та окликнула его, не желая оставаться в тоскливом одиночестве:

— Стой! Пойдем на речку, только мы посидим недолго и сразу вернемся, чтобы моя мама не волновалась, ладно?

…Доски заброшенного причала за излучиной реки местами разбухли от сырости, местами рассохлись от старости. Над ним раскинуло свои ветви могучее тропическое дерево, в названии которого Хадижа не была уверена. К югу по обеим сторонам вдоль береговой линии тянулись густые заросли кустарника, низко склонившего листву к воде. Сверху на все лады щебетали пестрые птицы, будто стараясь развеселить маленькую незнакомку, которая волей-неволей начала улыбаться, глядя на окружающую ее красоту.

— А все-таки ты не сказала, почему тебе грустно, — заметил Нико, свесив разутые ноги с причала в реку.

— Потому что я скучаю по дому, — ответила Хадижа, сидевшая на берегу под деревом — подходить близко к воде она боялась.