Во мгновение ока (СИ)

— Что?! — встрепенулся Лукас. — Ты видишься с Саидом?

— А нельзя? — самодовольно усмехнулась Маиза.

— Ясно, ты выдумала эту историю.

— Надо было принести это письмо сюда и показать тебе, — спокойным тоном продолжала сеньора Феррас.

— Маиза, как я устал от твоих интриг, — обреченно вздохнул Лукас. — Если тебе известно что-то, ты могла бы просто сообщить мне и не выделываться, но ты же не хочешь этого делать, так зачем напрасно растравливаешь меня?

— Может, еще попросишь меня стать почтовым голубем между тобой и Жади?! — резко завелась Маиза. — Лукас, мне уже поперек горла твоя спасательная операция «Жади», которую ты проводишь прямо у меня под носом и ни капли этого не стесняешься!

— Прости, я не могу выйти из комнаты и поговорить в коридоре, если ты не заметила! — вспылил в ответ Лукас.

— Ты же никогда об этом не задумывался! Никогда за все двадцать лет! Тебе было все равно, что я чувствую, когда ты мечтательно засматривался на случайный платок где-то на улице! Когда сутками сидел в обнимку с нефритовым кулоном! Когда всем видом показывал мне, до чего тебе тошно мое общество! Да ты даже на свадьбе… — Маиза еле перевела дыхание от нахлынувших вдруг эмоций. — Даже на свадьбе ты раскрыв рот смотрел на девицу в восточном костюме!

— Может, ты задумывалась о моих чувствах?! — не остался в долгу ее муж. — Ты хоть раз за двадцать лет спросила о том, что у меня на душе?

— Спасибо, мне хватило откровений в гостинице Феса, чтобы выспрашивать их специально!

— Вот видишь, с тобой невозможно разговаривать! Где та добрая понимающая девушка, на которой я женился? Где она? Исчезла сразу же, как только надела подвенечное платье! А может, ее и не было никогда? Ты просто притворялась, Маиза!

— Не тебе меня упрекать! — возмутилась до глубины души Маиза. — Если кто-то и сбросил личину после свадьбы, то это ты! Я собиралась замуж за чуткого, романтичного парня, а получила холодную, бесчувственную ледяную глыбу!

— Не надо судить по себе! — парировал Лукас. — Маиза, в тебе нет ни капли человечности.

— Да неужели?! — широко распахнула она глаза.

— После того как я покалечился, мне раз и навсегда стало ясно, кто есть кто. Черт возьми, ты думаешь, я счастлив неделями и месяцами лежать как бревно без малейшей надежды пойти когда-нибудь своими ногами? Ты хотя бы приблизительно представляешь, что я испытываю? — окончательно вышел из себя больной. — Маиза, ты даже ни разу мне не посочувствовала, не сказала ни единого доброго слова, ты только без конца язвишь, язвишь, язвишь!

— Вот только не надо лицемерить, Лукас! Моя поддержка нужна тебе не больше, чем назойливая забота Далвы, а может, и того меньше. Что тебе от нее?

— Это, по крайней мере, элементарная вежливость.

— По-твоему, я невежливая? А вежливо давать домашний номер телефона любовницам? Вежливо уходить с рождественской вечеринки, не попрощавшись, и возвращаться под утро? Видишь, как неприятно, когда твои чувства игнорируют, Лукас.

— Хорошо, допустим, я был неправ. Допустим, — нехотя согласился Лукас. — Ты будешь попрекать меня старыми ошибками до конца жизни?

— Ошибка считать, что травма списывает со счетов твои ошибки, Лукас, — иронично улыбнулась Маиза. — Я, возможно, и посочувствовала бы тебе. От всего сердца. Но почему-то каждый раз желание пропадает.

После этой фразы супруги больше не обменялись ни словом в оставшийся вечер. Два чужих человека, каждый в мыслях о своей собственной боли.

Лукас погрузился в сон, и ему снились неприятные вещи: то потерявшаяся на улицах Рио Жади, то Маиза, смеющаяся на пару с Саидом над тем, как он сидит в инвалидной коляске. И где-то посреди всех этих кошмаров на него раз или два взглянули безумные глаза Альбьери.

========== Часть 33 ==========

Небольшое бревенчатое одноэтажное здание с черепичной кровлей, окруженное по периметру забора высокими тропическими деревьями, мало походило на школу. Его малые габариты объяснялись просто: в деревне действовала лишь начальная школа, где не всегда соблюдалась градация детей по возрасту ввиду их недостаточного количества для набора полноценного класса. Став чуть старше, дети отправлялись учиться в Белен, благо этот крупный город располагался близко к деревне.

Штат сельской школы тоже был весьма скромен и насчитывал всего троих педагогов, включая директора — строгую и чванливую, но еще достаточно молодую темнокожую женщину, которую окружающие за редким исключением называли не иначе как донна Роза. Ученики недолюбливали ее за придирчивость, но побаивались в открытую выражать свою неприязнь к директрисе. Кроме того, была опасность нарваться на дочь донны Розы — очень юную, но избалованную и наглую Кристину, а также свору ее подружек. Эта компания могла сделать пребывание в школе детей, попавших в их немилость, довольно неприятным. Имея отличного адвоката в лице директора, малолетние хулиганки боялись разве что того, что им надерет уши кто-то из местных старейшин вроде Орестеса. К счастью, конфликты возникали не так уж часто, и деревенская община, в целом, жила в мире и согласии.