Во мгновение ока (СИ)

— Твой дядя всегда был ортодоксом, — рассмеялся египтянин. — Как сейчас его здоровье? А здоровье остальных твоих родных?

— Хвала Аллаху, они в добром здравии.

Между мужчинами ненадолго воцарилось молчание. После разлуки длиной в два десятка лет сложно найти общие темы даже с близкими друзьями.

— Зейн, — марокканец заметно посерьезнел, — я пришел к тебе как к другу, как к брату. Я пришел просить о помощи в таком деле, которое можно доверить только брату.

— Я внимательно слушаю тебя, Саид.

— Моя жена и дочь… пропали, — через силу отчеканил каждое слово Саид.

— Саид! Это очень серьезно, тебе лучше обратиться в правоохранительные органы и немедленно! — испуганно воскликнул Зейн.

— Нет, подожди, выслушай меня, — успокоил его друг. — Все не так, как кажется на первый взгляд. О, Зейн, это долгая история!

— Ради нее я готов провести здесь хоть весь день. Рассказывай, Саид, — Зейн сложил руки на груди и устремил на собеседника пристальный взгляд черных глаз.

— Моя жена… Жади, — начал Саид со сбившимся от волнения дыханием. — Моя первая жена, на которой я женился, вернувшись в Марокко… Она сбежала, Зейн. Сбежала и похитила нашу дочь Хадижу.

— Сбежала?.. Без причины?

— Нет, почему же, причина была. Все началось двадцать лет назад, Зейн. Я не был первым мужчиной у Жади — до свадьбы она отдалась бразильцу, которого даже спустя долгие годы не смогла вырвать из сердца.

Зейн размеренно кивал в ответ на слова старого друга.

— Ты представляешь, Зейн, что значит для мужчины стерпеть подобное оскорбление в первую брачную ночь?! Я спас ее, пролил свою кровь, чтобы Жади не забили камнями. Я думал… Я надеялся, что она полюбит меня. Не было на земле мужа более любящего, чем я. Но она не полюбила, — в зеленовато-карих Саида еле заметно заблестели самые искренние слезы. — Я оставался для нее тенью, невидимкой. Даже когда она была в моих объятьях, она вспоминала… того, другого. Я знал, чувствовал это. И прощал. Каждый раз прощал. Когда она обманом бежала на случайное свидание. Когда пренебрегала тем добром, которое я для нее делал. Когда тайком рассматривала фотографии из газет, с помощью которых я хотел доказать ей, что бразилец давно живет своей жизнью и не стоит ни капли ее внимания. Зейн, я не могу передать тебе, что значит любить пустую изнутри женщину. Знать, что ее сердце отдано тому, кто вытирал об нее ноги. Это убивало меня двадцать лет, Зейн, и я решил положить этому конец. Раз и навсегда. Я хотел убедиться, что мои подозрения в отношении Жади напрасны. Мы неплохо жили до этого десять лет, но… меня не покидало ощущение ее неискренности. Только столкнув ее с бразильцем лицом к лицу, я мог удостовериться, что Жади наконец стала моей.

— Так вот почему ты приехал обратно в Бразилию, — догадался Зейн.

— Именно! И самое ужасное, что я оказался прав в своих подозрениях! Худший из всех возможных сценариев воплотился в жизнь. Она танцевала для бразильца полуголая в развалинах, как последняя одалиска, а мне врала в лицо, что шла покупать танцевальный костюм и отдала свою одежду бедной женщине. Я полюбил самое лживое создание на свете, друг мой. И до сих пор люблю.

— Ты ослеплен страстью, Саид.

— О нет, не начинай свои лекции по философии! — раздраженно ответил марокканец. — Что может знать о страсти одинокий человек вроде тебя?

— Страсть — это все, что причиняет душе страдания. Но ты прав, не стоит сейчас отходить от темы. Продолжай.

— Я и в самом деле дошел до исступления. Когда этот бразилец дерзнул заявиться в Фес, я решил его проучить. На празднике я подмешал ему в питье снотворное, но его по ошибке выпил другой человек. Лукас струсил, — усмехнулся Саид. — Я видел в его глазах дикий испуг, страх за свою шкуру. Аллах, как он был жалок в этот момент! Он просто ничтожество, пустое место! Он думал, что я хочу убить его, и из-за этого прятался на крыше от моих людей. И сорвался.

— Саид! Эта история нравится мне все меньше и меньше, — покачал головой Зейн.

— С этого момента все окончательно пошло прахом. Жади требовала развода, а я не давал… Не мог. Не хотел отдавать ей Хадижу, и однажды они обе исчезли. Жади оставила записку.

Саид суетливо полез в дипломат и достал тоненькую папку. Дрожащими от нервного напряжения пальцами он извлек оттуда пару бумаг и фотографию.

— Вот, можешь прочесть. Не знаю, даст ли эта записка тебе какую-то информацию, но я на всякий случай решил принести.

Зейн задумчиво взял бумагу в руки и погрузился в ее изучение.

— Я долго думал, — продолжал Саид, — где Жади может спрятаться. В Рио у нее есть одна странная знакомая, бывшая невеста отца Лукаса. Они общались незадолго до побега, и я подозреваю, что именно эта женщина помогла Жади, но я не уверен. Я серьезно разговаривал с Леонидасом Феррасом, пока это не дало никакого результата. Возможно, если я ужесточу условия…

— Что еще ты взял с собой? — перебил его египтянин.

— Анонимное письмо, — Саид протянул ему еще одну записку. — Подброшено несколько дней назад к дому Мохаммеда. А это, — очередь дошла до семейного фотопортрета, — Жади и наша дочь Хадижа.