Во мрак

- Твоя рука резиновая. Она сейчас растянется! – продолжал ржать второй обкурок. – Ты чуешь?! Ты чуешь как она растягивается?!

- Да. Блин, чувак. Я чую. Она реально тянется. Блин, палево, чувак.

Марля уже стал задыхаться. Его смех выталкивал больше воздуха, чем поступало в прокопченные желтым мхом легкие. Тело сводили судороги, и он продолжал гоготать.

- Марля, кореш, оно смотрит на меня.

- БА-ХА-ХА-ХА! Кто?! Кто?! Ахахаха!!!

- Там. Оно. Там есть оно. Оно смотрит на меня.

Смех Марли невозможно было обуздать. Казалось, что вот он сейчас свалиться в колодец, наполненный темной водой, в которую уходила винтовая лестница. Но…

Жуткий визг заглушил и его смех, и собственное эхо в железобетонных коридорах непонятной ветки подземных катакомб. Затем всплеск воды и нет больше визга. А Марля продолжал смеяться, как одержимый. И топот сапог Диггера не отвлек его от этого занятия.

Прибежавший на страшный вопль Александр какое-то время ошарашено смотрел в колышущуюся черноту воды, облизывающей возникшими волнами и ржавую винтовую лестницу и покрывшуюся зеленым бархатом стену колодца. Затем схватил не перестающего ржать Марлю за ворот фуфайки и с силой тряхнул.

- Где Чел, твою мать! Что случилось?!

Обкурок перестал смеяться. Всхлипнул. Уставился прослезившимися от нестерпимого смеха глазами на воду. Тихо хохотнул и выдохнул:

- Во торкнуло-то.

- Где Чел, паскуда!

- А? – Марля тупо уставился на Крота.

- Что случилось, выродок, отвечай!

- У… У него рука реально онемела. Он потянул в воду, чтобы отпустило. Она резиновая. Слышь, меня пробило на хавчик кажись. – Бессвязно бормотал Марля.

В бессильной злобе Диггер оттолкнул от себя этого конечного юнца. Затем наотмашь врезал ему кулаком по лицу. И еще раз. И снова. Саня продолжал молотить оставшегося помощника, вымещая в этой ярости все, что накопилось, казалось за всю его жизнь.

- Мое лицо глина. Я ничего не чую. Мое лицо глина. Я ничего не чую. Хавать. Хавать хочу. – Бормотал Марля, вздрагивая от ударов.

- Н-н-на, сука!!! – и перед лицом Марли возникла подошва сапога, которая очень быстро приближалась к его физиономии…

*     *     *

Среднего роста, быковатого телосложения с затылком, без предупреждения перетекающим массивными складками с лысой головы в толстую шею Самохин крутил в руках самокрутку. У него была привычка, перед тем как закурить, разглядывать ее, читая обрывки слов на газетной, либо книжной бумаге. Наверное, что-то символичное было в этом. Газеты. Книги. Накапливаемые столетиями знания и мысли человечества. И вот уже долгие годы никто ничего не печатал на этой планете. А мысли постепенно превращались в пепел и дым, нагоняя судьбу давшей им фору цивилизации, которая их же и породила. Он еще долго сосредоточенно морщился, разглядывая буквы на бумаге самокрутки, ловя свет керосиновой лампы, пока, наконец, не прикурил. Выпустил сизый дым, отправляя в сумрак очередную печатную мысль и снова сократив текстовое наследие мира, запрокинув голову и глядя в низкий потолок. Затем шмыгнул широкой ноздрей.

- Ладно. – Дернул Самохин головой. – Назови мне хоть одну причину, по которой ты это сделал. Ты хоть понимаешь, что лицо ему в кровавое месиво превратил?

- Ну, есть такое дело, - проворчал Загорский, отвернувшись от дыма.

- Так какого хрена, скажи на милость?

Александр почему-то не любил общество майора. Казалось бы, он и Самохин были друг для друга самыми близкими людьми с того самого дня, как все случилось. Ведь Самохин затащил его обратно в подземный мир, спасая от ударной волны. И именно Саша показал Самохину, где надо искать спасение. Но отчего-то Саша всегда чувствовал непонятный дискомфорт, когда этот человек был рядом.

- Чел утонул из-за него. Укурки хреновы…

- Ну да. Конечно. – Майор снова затянулся. – А может ты Чела убил? Ну, вот взял и утопил.

- Что за бред? – Загорский привстал на стуле.

- Не дергайся, Крот. А что? После того с каким воодушевлением ты превратил голову Марли в старческую мошонку, я могу подумать что ты и не на такое способен.

- Да с какой стати?!

- Не ори. Ты же всегда жаловался на эту парочку. Нет?

- Конечно, жаловался. А что мне было делать, когда эти два барана тащатся за мной и постоянно дурь курят? Никакой пользы от них, зато хлопот полон рот. Я должен был хвалить их что ли?

- Ну-ну, - скептически покачал головой Самохин. – А что этот Марля бормочет в лазарете?

- Почем я знаю. И что он бормочет?

- Ну, дескать, кто-то смотрел из воды на Чела. Будто был там кто-то. В воде. Как это понимать?

- Да обкуренные они были оба! Им там сам черт привидится! Неужели непонятно?! Запретите вы этот чертов мох собирать! Ну, сколько ж можно-то?!  

- А ты меня не учи уму-разуму. Лишу я людей желтого маха, а что взамен дам? Водки нет. А расслабиться надо. Пусть курят. Покуда курят, не думают. А как думать начнут, хреново всем станет во сто крат. Ясно тебе?

- Да это же… - возмутился, было, Загорский.

- Все я сказал! – Рявкнул комендант общины и приблизивший к Загорскому наклонился. – Ты забыл первые годы? Что больше оскотинит людей? Дурь, или отсутствие средства ухода от реальности? Подумай.