Во мрак

Рот бедняжки скривился в гримасе отчаяния, худые бледные руки забарабанили по груди сталкера. Но тот, казалось, не чувствовал ударов, глядя в полные скорби глаза. Он продолжать стоять, не в силах развернуться и уйти своей дорогой. Наконец, местные оттащили женщину и увели к фанерным клетушкам жилых бараков.

– Не серчай, Таран. Сына у нее убили. И еще пятерых наших… – Рядом со сталкером стоял, опираясь на массивный костыль, щуплый старик с культей вместо ноги. – Банда Безбожника. Слыхал небось о таких? Вконец озверели, подонки. Ничего не боятся.

Сталкер молчал. О «безбожниках» – так нарекли себя эти головорезы в угоду своему главарю – слухи ходили нелицеприятные. Тарану даже известно было об их логове в перегоне между желтой и синей ветками. Межлинейник тот позволял с Достоевской попасть на Техноложку напрямик, минуя таможенные барьеры торгового кольца Садовая-Сенная-Спасская. Теперь в ССВ  прочно обосновались «безбожники», собирая с контрабандистов мзду за проход. Не гнушались этой лазейкой и поставщики наркоты с «Улицы Дыбенко», и работорговцы Вегана.

Случались у безбожников и набеги на слабые периферийные станции. Так что с того? Воюют все – колонии, альянсы, одиночки... Кто из них прав, кто виноват – поди разбери. Встревать в чужие разборки, да еще против целой банды было глупо. Старик, видимо, думал примерно так же, поскольку не остановил наемника, когда тот, кивнув на прощание, двинулся своей дорогой.

– Мир твоему дому, сталкер... – услышал Таран тихое напутствие старика, но не обернулся. Впереди ждали неотложные дела.

Не задерживаясь более на транзитных станциях, он возвращался домой, в больничное бомбоубежище. Позади остались черная от кострищ платформа «Московских ворот», шумная «Электра», продуваемый туннельными сквозняками «Папа» (Парк Победы). Патрульные на блокпостах лишних вопросов не задавали и открывали проход, едва завидев знакомый силуэт сталкера.

Не доходя до «Московской», Таран привычно повернул в боковой штрек. До дома оставалось всего ничего – несколько коротких переходов по узким сбойкам с шершавыми, грубо сработанными стенами. Вскоре он уже поднимался по скобам вертикальной шахты, предвкушая сытный ужин в компании сына и неторопливые разговоры до полуночи. Лязгнула крышка люка. Таран влез наверх, обшаривая взглядом пространство убежища... От дурных предчувствий закололо в затылке.

Посуда, тряпье, обломки нехитрой мебели – все валялось на полу в хаотическом беспорядке.

– Глеб?..

Сталкер пронесся по отсекам, наблюдая везде одну и ту же картину – разбросанные повсюду вещи, опрокинутые на бок двухъярусные нары, вскрытые ящики.

– Глеб!

Пацана нигде не было. В душе еще теплилась надежда, что все это – не более чем хорошо подготовленный розыгрыш, но распахнутая настежь гермодверь красноречиво говорила об обратном. Убежище обнесли, а сын... – Таран даже мысли не мог допустить, что случилось непоправимое – сын пропал.

Во рту пересохло, а лоб, наоборот, покрылся испариной. Мысль о том, что с Глебом может что-нибудь произойти, часто посещала сталкера, но он всегда упорно гнал ее прочь. Теперь же, когда опасения все-таки воплотились в реальность, голова работала плохо. Сознание вязло в мешанине нахлынувших эмоций. Некое чувство, накрепко забытое Тараном в период отшельничества, теперь вернулось и мешало мыслить здраво. Таран паниковал. Впервые за долгие годы.

Растерянно оглядываясь, он вышел в тамбур. Следы взлома на гермодвери отсутствовали. Да и не такое это простое дело – железо кромсать. Неужели сын открыл дверь сам? А главное, зачем? Взгляд сталкера уткнулся в пятна крови на бетонном полу. Глебова? Сердце екнуло. Вроде бы не так много. Может нос разбили чуток, да и все?

Вернувшись в убежище, он глубоко вдохнул, прикрыв ненадолго глаза. Затем вытянул шею и широко, что есть силы, открыл рот. Нехитрый прием помог сбросить напряжение и собрать мысли в кучку. Таран осмотрелся еще раз, стараясь не упустить в этот раз ни единой мелочи. Теперь в царившем хаосе обнаружилась некоторая закономерность. Загадочные посетители оказались чересчур избирательны. Оставив без внимания кофр с ухоженными, в смазке, пистолетами, с неизвестной целью разворошили кучу старых ржавых стволов, которые сталкер использовал на запчасти для своих кустарных поделок. Оружейный шкаф, к несчастью, оказался разграблен подчистую. «А ведь стволы-то в шкафу заряжены были, в отличие от остальных» – промелькнула мысль. Не погнушались грабители даже свиной поджаркой со сковороды, в то время как коллекция консервированных фруктов, которой Таран так гордился, стояла нетронутой. Выбор как минимум странный.

Чего-то не хватало… Какой-то важной детали, без которой целостная картина произошедшего никак не складывалась. Посмотрев еще раз туда, где видел Глеба в момент прощания, сталкер, наконец, вспомнил про грампластинки. Их не было.

– Да чтоб вас, твари голозадые!