Во мраке бытия

О, как это мило, хмыкнул я про себя. Он поверил моей байке о том, что цветы эти выращиваются для продажи на рынках, и решил нарвать себе букет. Ну что ж, на Волтаре случается встретить человека, который любит цветы. Тут мне весьма кстати припомнилось, что в некоторых имениях на Манко – уж не в Аталанте ли? – многие даже специализируются на выведении и выращивании совершенно новых видов цветов. Даже сам Ломбар как-то подумывал, а не проще ли завезти с Земли семена и заняться выращиванием мака прямо на месте. Однако его остановило то, что любой новый цветок всегда вызывает нездоровый энтузиазм среди любителей цветоводства, а мак очень легко обнаружить с воздуха. Мне даже смутно припомнилось, что принималась в соображение и возможность заражения семян каким-то паразитирующим на Земле вирусом.

Но что все-таки творится с Хеллером? Скорее всего он поддался чувству ностальгии. А может быть, он просто соскучился по красивым цветам своей родины?

А земные цветы его явно заинтересовали. Он даже начал поглаживать их листья и расправлять слегка помятые в кармане лепестки. Потом он понюхал их. Постепенно я утратил интерес к тому, что он вытворял. Меня больше заинтересовало то, как он выглядел. Боковым зрением можно было увидеть его отражение в зеркале.

Да ведь ему всучили одежду слишком маленького размера! Вряд ли у них действительно не нашлось подходящего для него размера. Я был уверен, что вырядили его таким пугалом преднамеренно. Рукава его рубашки и пиджака были дюйма на три короче, чем следовало. Да и в плечах пиджак был явно узок. Ему вовсе не дали галстука, и его тесноватая рубашка была застегнута на все пуговицы. Следует заметить, что Кемаль Ататюрк издал специальный указ, запрещающий носить национальное турецкое платье, и принудил все население страны переодеться в западную одежду. Случалось, что он даже бросал людей в тюрьму за ношение красной турецкой фески. А в результате получилось так, что турки, не имея достаточно квалифицированных портных, выглядели теперь такими неряшливыми в своих мешковатых костюмах, что и вообразить себе невозможно.

Но Хеллер и на их фоне выглядел ужасно. Его куцый пиджачишко был обсыпан цементной пылью. Он, по-видимому, вывозился так, когда поднимался по склону горы. Там же он скорее всего и порвал свой пиджак. Ботинки его были в грязи из-за хождений по маковым полям. Он выглядел нищим бродягой.

Куда же делся весь шик этого блестящего флотского офицера? Куда девались элегантные, безупречно сшитые костюмы? Как он обходится здесь даже без своего ладного рабочего комбинезона и любимой красной шапочки гонщика? И где теперь великолепная парадная форма офицера Флота его величества, из-за которой чуть ли не все девушки Волтара падали в обморок?

Я от души наслаждался его унижением. Наконец-то мы поменялись ролями! На Волтаре я был изгоем, плохо одетым замухрышкой. Но на Земле все идет и будет идти по-другому. Я не удержался и окинул взглядом свой великолепный гангстерский наряд, а потом снова посмотрел на Хеллера – униженного, жалкого, грязного бродягу. Да, ничего не скажешь – я сейчас на своей планете, а он – на чужой. И теперь он целиком и полностью в моей власти. Он мой арестант. У него нет средств, чтобы самому купить одежду, без денег он вообще и пойти-то никуда не может.

– Вот так-то, Хеллер, – обратился я к нему вслух, не сдерживая торжества и злорадства. – Это я довел тебя до того, чем ты сейчас стал, и это по моей воле ты превратился в такое ничтожество. Даже в самых светлых мечтах я и представить себе не мог, что ты способен так жалко выглядеть. Жалкий бродяга, без гроша в кармане, в какой-то вонючей забегаловке. Добро пожаловать на планету Земля, Хеллер, и попробуй тут выкинуть хоть одну из своих хитроумных штучек. Здесь я заказываю музыку, и здесь все пляшут под мою, а не под твою дудку. Мы теперь окончательно поменялись ролями.

И честно признаюсь, я давно этого ждал!

Глава 11

До чего же глупый и неумелый получился из него «специальный агент»! Неужто он совсем не понимает, какой опасности сейчас подвергает себя? Нет, подумать только, он сидит в самом центре опиумной торговли на незнакомой планете, в дешевом баре, совершенно чужой всем, иностранец, сидит спиной к двери да еще и с букетом опиумного мака. Он просто напрашивается на то, что сейчас и произойдет. И что бы ни случилось, у него нет никакой возможности выпутаться из неприятностей. Связей у него здесь нет. Друзей нет. Денег нет. Он даже не говорит по-турецки! Ну сущий ребенок. Я, можно сказать, даже почувствовал к нему некоторую жалость.