Во мраке сверкающих звезд

Она вернулась в прихожую и какое-то время изумленно смотрела на Игоря, который, стоя уже там, с любопытством разглядывал ее руины.

– Привет, – просиял он. – Я так и подумал, что этого перекошенного кренделя менты вывели от тебя.

– Почему? – невольно улыбнулась она. – Почему ты так подумал?

– Даже не знаю. Ну, ты что-то говорила вроде про не сильно удачный брак. А этот мужик и есть брак, причем именно твой. Ну, так мне показалось. Я ненадолго вырвался от своих. Они там изображают молчание застывших льдов. А я тебе телефон привез.

– Молодец какой! – сказала ему Карина, как хорошему ребенку. – А ты умеешь что-то делать руками? Видишь, дверь…

– Я ничего не умею, но за все берусь. Неси какой-нибудь молоток и гвозди. Да что есть, то и неси.

Глава 15

Игорь, конечно, сказал правду. Получилось не особенно профессионально и красиво, даже вовсе некрасиво: неправильно торчали гвозди и замок был как-то перекошен, – но дверь закрылась, и замок захлопнулся. Игорь постоял с видом мастера, создавшего нетленное произведение, затем, взглянув на Карину, быстро сказал:

– Хозяйка, принимай работу, это все. Ты ведь не ждала от меня большего?

– Хорошо, – кивнула Карина. – Ты молодец. И появился вовремя, и телефон привез, и дело сделал. Ты на чем приехал?

– На метро. Я правильно понял вопрос: есть выпивка?

– Не то чтобы есть… Полбутылки шампанского. Половину я выпила до того, как все это началось. Еще и шарлотка с малиной осталась.

– Надо же! Ты случайно не с ним хотела допраздновать свой день рождения, так бестактно сорванный моей мамой?

– Вот с кем точно не хотела, так это с ним! Он машину поставил так, что я ее не увидела, когда на такси приехала. Потом, когда дверь не смог вышибить, принес монтировку…

– То есть поздравить пришел, – подытожил Игорь. – У тебя губа распухла и под глазом завтра точно будет фингал.

– Не будет. Ты уйдешь – я намажу бодягой. Держу со времен совместной жизни со Стасом.

– Не привыкать, значит. А по мне, мужику, который бьет женщину, нужно оторвать башку, поскольку ее нет все равно.

– Зачем же отрывать, если нет?

– Чтоб никто не заблуждался. Но вообще я в шоке. Как ты…

– Не нужно.

– Извини. Пошли допьем по-быстрому эту бутылку и доедим эту, как ты ее назвала?

– Шарлотку.

Карина прошла на кухню, Игорь отправился в ванную – помыть руки.

Карина поставила на стол чистый бокал, положила на тарелку практически целую шарлотку – для Игоря, ей как-то совсем расхотелось. И подумала, что вот кто-то свыше просто задумал использовать все варианты для того, чтобы сорвать ее план, такой чистый, спокойный и ясный. Побыть наедине с собой. Приблизиться к пониманию себя. Радоваться только себе, любить в идеале только себя… Она повернула голову и увидела, что Игорь уже вошел и смотрит на нее молча и очень внимательно.

– Ты чего? Садись.

Игорь сел напротив нее и серьезно спросил:

– Ты думала о том, что у тебя сегодня ничего не получается? И маман моя выступила, и осел твой притащился, и я опять в твою жизнь влез. Нет, хуже – в твой тихий праздник. Вот какую лепешку с ягодами ты себе купила, а мне отдаешь…

– Какие предложения? – поинтересовалась Карина.

– Может, мне уйти сейчас? И оставить тебя наедине с твоим праздником, с твоим фингалом… Извини, как-то так…

– Мило у тебя все получается. Но ты верно понял мои мысли. Я действительно думала о том, что все сегодня против того, чтобы я побыла одна, как собиралась. Даже я сама поступила против, когда поехала к тебе. Но сейчас мне с моим фингалом было бы очень тоскливо без тебя. Уж так получилось. И еще: никогда не называй человека ослом, собакой, свиньей и так далее.

– Ты обиделась за своего кренделя?

– Я в таких случаях обижаюсь только за животных. Они слишком чисты и прекрасны, чтобы сравнивать их с человеком. Давай выпьем, и я тебе прочитаю одно стихотворение. Интересно, ты знаешь его? Ты же на сценарном учишься.

– Давай хлопнем. Только не читай мне «Буря мглою небо кроет…». Мне не нравится ни буря, ни слово «кроет».

– Критик у Пушкина появился, – рассмеялась Карина и выпила шампанское. – А не замахнуться ли тебе на Шекспира? Нет, я хотела другое… – Она вдруг протянула через стол обе руки и положила их на его руки.

В час, когда к божьей стекутся маслине
ослики Греции, Турции, Крита,
если случайно проснется всесильный,
снова заснуть не дадут ему ослики.
И уложив их на райской соломе,
полуживых от трудов и усталости,
вспомнит всесильный, – и только он вспомнит,
сердце его преисполнится жалости:
«Ослики эти мое же творенье,
ослики Турции, Сирии, Крита!» —
и средь маслин водрузит объявленье:
«Стойло блаженства для богом забытых».