Во славу человечности! (СИ)

Высокий, жилистый, довольно молодой и дерзкий. От жёлто-охряных глаз отрываться не хотелось, такой яркий, насыщенный цвет! Очень красиво. Даже красивее, чем у простых оборотней — у тех троих глаза были чистого голубого цвета. Манул пояснил ей, что у всех двуликих яркие глаза.

Анне было неловко смотреть, как дёргая цепями, оборотня вынудили подняться и склониться, но спорить с Манулом не хотелось, да и интересно было понаблюдать за пленником. Он вяло сопротивлялся, словно бы по привычке. Ей показалось, что он раздражён на стражей, но в то же время ему скучно здесь сидеть и его волнуют перемены. Густая грива чёрных волос ещё не высохла и нечёсаными прядями спускалась по плечам. Одежда на нём была человеческая, новая. Можно предположить, что её только что дали ему, ради неё.

Они разглядывали друг друга, и Анна не посмела сказать ему «ты».

— Как к вам обращаться?

— Как хочешь, — бросил он и нарочито небрежно отвернулся.

Стражи хотели было его дёрнуть, но правительница хмуро посмотрела на них, напоминая взглядом, что советник обратил особое внимание, чтобы они не мешали своим усердием ей общаться.

— Хорошо. Филиппок, зачем вы полезли в горы?

— Что? Какой Филиппок? Что за гадкое прозвище?

Аня засмеялась, прикрыв ладошкой рот, показывая, что понимает, что неприлично насмехаться, но сдержаться не может.

— Но вы же сами попросили дать вам имя!

— Но не это же!

Она пожала плечами.

— Хотите, будете Таксом? — разошлась она. — Есть такая длинная собачка, очень смешная, — Аня показывала руками скорее какого-то удава, а не собаку.

— Нет.

— Пушком? У вас на голове такой беспорядок, а сами вы худой, что напоминаете кисть для нанесения краски на лицо. Но кистью звать вас неприлично, а…

— Пушком прилично? Нет. Зовите меня Вартеком.

— Вартек? Хорошо. Так что вам понадобилось у нас? — чуть склонив голову набок, она с неприкрытым любопытством смотрела на него.

— Я не буду отвечать, — горделиво ответил оборотень и, задрав подбородок, словно обиженный царь, отвернулся.

— Да и не надо, я сама знаю, — насмешливо фыркнула она. — Вы искали калифорнийских червей!

— Что?

— Отпираться бессмысленно, — принялась убеждать его Аня. — Там, где вы шли, остались очень характерные следы. Вообще-то весьма гаденькое занятие, — брезгливо поморщилась и посмотрела на него с сочувствием, путая и раззадоривая.

— Не знаю ни о каких червях!

— Ну те, что дерьмо перерабатывают, — удивлённо вскрикнула она и ласково добавила: — Не притворяйтесь!

Оборотень рыкнул и отвернулся. Аня чуть склонилась в его сторону и зашептала:

— Хотите, я вам их подарю?

— Кого?

— Червей.

— Зачем?

— Я же сказала, что они перерабатывают. У вас запаха в камере не будет.

Оборотень посмотрел на неё как на ненормальную, перевёл взгляд на стражей, но они стояли истуканами, тогда он снова уставился на неё.

— Шутишь?

— Каждый получает то, что заслужил? — состроив лукавое выражение лица, спросила она.

— И что я, по-твоему, заслужил?

— Вы отнеслись ко мне несерьёзно, вот и получаете насмешки от девчонки.

— Ты и есть девчонка, а то, что тебя выбрали правительницей, так это ваши обычаи, меня они не касаются.

— Ошибаетесь во всём. Но вас ведь должно волновать ваше будущее? Так вот, моё решение, которое я вынесу после нашего разговора, касается вас напрямую. Думаю, разумно усмирить свою гордыню и ответить на вопросы или хотя бы пояснить, почему вы не можете дать ответа.

Мужчина внимательно посмотрел на Аню и, немного подумав, бросил:

— Спрашивай.

— Уже спросила.

— Мне было интересно посмотреть на людей.

— К чему тогда такая агрессия? Мы не общаемся и относимся к оборотням с опаской, но не враждуем.

— Тогда почему меня схватили?

— Потому что вы без разрешения проникли на нашу территорию. Разве вы не отслеживаете свои границы и не оберегаете их от чужих?

— Я здесь уже год и со мной не могут решить, что делать! Убейте уже или отпустите! К чему такие пытки?

— Что вы сделали для того, чтобы помочь принять решение по вашему поводу? Неужели вы не поняли, что вас не хотят убивать, но и отпустить врага мы не можем.

— Я не враг!

— Но вы ведёте себя крайне агрессивно! Вы наполнены ненавистью!

— Я что, должен любить вас за то, что меня здесь держат?

— Мы ничего о вас не знаем, а вы всячески демонстрируете неприязнь и злую направленность, — укорила Аня. — Вы похожи на обезумевшего оборотня, и лишь небольшие сомнения в этом откладывают вашу казнь, — как маленькому пояснила она колебания людей и страхи по поводу его персоны.

Мужчина молчал, смотря на девочку исподлобья.

«Это не простая девочка. Это не девочка, — настойчиво билась мысль, — не зря её называют Мать. Кто она такая? Откуда взялась?»

— Что вы хотите знать? — уступил он. — Я уже сказал, что лазал по горам из интереса.

Аня улыбнулась, отметив перемену в обращении:

— Это ваш собственный интерес или наша жизнь заинтересовала какого-то вожака?

— Вы никому не интересны, — фыркнул он. — О людях никто не помнит! Жалкие остатки, что ещё скрываются в лесах, одичали и выживают благодаря жалости некоторых оборотней.

— А вам стало любопытно посмотреть на нас?

— Да.

— Но что именно вам интересно?

— Не понимаю.