Во славу человечности! (СИ)

Расур сидел у камина и смотрел на огонь. Он прошлое, он должен дать дорогу сыну и невестке. Они будущее, они смотрят на мир по-другому, большего желают, знают, как достигнуть желаемого! Хотя вот в этом моменте вожак лукавит: он уверен, что Анна знает, чего хочет, а не сын. Ясно только одно, Вайшу не нравится, что ему придётся учитывать мнение будущей жены и даже драконовские условия расторжения помолвки могут не остановить его от разрыва всех договоров после смерти отца, но тут он уже ничего поделать не сможет.

Расур не привык брать во внимание влияние женщин, поэтому ему не приходило в голову, что его сын позволяет манипулировать собою и во многом его негативное отношение к человечке раздуто Кальей. Но Анна ни на минуту не забывала о ней, ведь ей часто приходилось встречаться с этой кошечкой в замке, и каждый раз та старалась задеть её, но Аня лишь молча обходила стороной красавицу.

Правительница уже провернула дело о контроле над семьёй Кальи. Нашлось немало оборотней, обиженных ими, которые с удовольствием воспользовались возможностью навредить им. Проверка за проверкой выявляли всё большее злоупотребление властью и нарушения копились на весах правосудия, утяжеляя вину всей семьи, занимающей посты и должности, связанные с рыбным промыслом.

Глава семьи, атакуемый проверками, решил защищаться, используя красавицу-дочь, которая в ночное время могла многое нашептать наследнику, что она и делала. И вот конфликт разгорелся настолько, что дошёл до вожака. Судья, желающий сделать приятное для очаровательной гостьи замка и получивший ощутимую поддержку некоторых оборотней, не соглашался замять вопиющие нарушения и пришёл просить защиты у Расура.

— Я не могу исполнять свой долг, когда на меня давят! — возмущался он. — Казна обкрадывается в таких масштабах, что уму непостижимо! Но, конечно, я закрою на это глаза, раз сам наследник велит, но знайте, что здание суда не может получить денег на ремонт, а семья Вальясов присвоила сумму, равную постройке целого города!

— Ну, чего у тебя, дай сюда свои бумажки! — буркнул вожак.

— Та-а-ак, — невольно вырвался тяжёлый вздох, — воровство, взятки, превышение власти, уничтожение соперников, двойные договоры… м-да, и всё это на протяжении тридцати лет. Засиделись кошаки на этом промысле. Значит, для меня улова нет, рыбка, видите ли, не подплывает к берегу, а на самом деле всё идёт на сторону? Так, а мой сын что же?

— Заступается за воров, говорит, что всё поклёп, но у меня несколько папок свидетельских показаний!

— Ну, ладно, ладно, расшиперился, правдолюб. Столько лет сидел, носа не совал в их дела, теперь чего же булькаешь?

— Сердце за дело болит.

— Ты мне-то шепни, никак, лейновская правительница свою ручку приложила к этому делу?

— Ну-у, — замялся судья, не зная, признаваться или нет, — не только она. С разных сторон недовольство…

— Хваткая, — улыбнулся вожак, и строго посмотрел на судью, — значит так: стой на своём, а сыну под нос суй доказательства! Он должен видеть, кого берёт под свою защиту! Хочет заступиться — пусть покроет сам предъявленные недостачи! И обо всём мне докладывать! Понял?

— Всё в точности исполню! А ежели дело до угроз моей жизни дойдёт?

— Я сказал — сразу ко мне!

И началось!

Калья из томной кошечки превратилась в требовательного зудящего комара, Вайш выглядел дураком, защищая тех, кто обворовывал его же карман и терял уважение судьи и тех, кто следил за этим делом, а авторитет Анны рос у причастных к делу оборотней. Она всего лишь гостья, но сумела сурово ответить на неуважение. Это оборотни понимали и уважали.

Вожак расстраивался, что сын попал в такую невыгодную для него ситуацию, но ожидал, что тот извлечёт урок. Даже Криш уже смеялся над ним, и лишь родство спасало сопляка от поединка.

Утром, в день объявления всему клану о предстоящей помолвке, к Анне пришёл глава семьи Вальясов.

— Я приношу вам свои извинения за поведение дочери. Она младшая и, возможно, мы её немного избаловали, — очаровательно улыбаясь, произнёс красавец-оборотень.

— Возможно, — согласилась Анна. — Девочек хочется баловать и нежить.

— Очень рад, что вы это понимаете и не держите зла на неё.

— Конечно, понимаю! Ведь меня тоже балуют, и я не привыкла, чтобы ко мне относились, как к рыбьей кости. Я ненавижу тех, кто ведёт себя так, как ваша дочь.

Оборотень молча смотрел на человечку и не понимал, как дальше вести себя с ней. Аня сочувственно улыбалась и ждала. Глава семьи подумал и решил подойти к делу с другой стороны.

— Наша семья многого лишилась в результате учинённых проверок…

— О, не жалейте о потерянном, ведь всегда может быть хуже.

Оборотень поперхнулся.

— Нас не оставляют в покое…

— Понимаю, — прервала Анна, копируя нетерпеливый тон его дочери, — ведь меня тоже не оставляют в покое.

Мужчина смотрел на неё, не моргая, потом, пытливо следя за её лицом, произнёс:

— Моя дочь покинет замок сегодня же.

— О, тогда не понимаю, что же вы теряете здесь время, ведь меня ваше дело больше не интересует!