Читаем Во славу русскую полностью

Надо отдать должное третьему британскому капитану: он скомандовал поворот сразу же, как только узнал, что адский русский снова поспешает навстречу. Но дистанция была уже меньше мили, железный огрызок успел воткнуться в борт ближе к корме.

Взрыв значительно превзошёл предыдущий. Корпус разворотило до верхней палубы. Ванты бизани, вдруг потерявшие связь с бортом, взметнулись вверх подобно лопнувшим гитарным струнам, мачта рухнула, крюйс-брам-стеньга тяжело ударила по волнам. Корабль на глазах получил крен на правый борт и дифферент на корму, принимая воду в трюм с неслыханной быстротой. Никто уже не бросился к шлюпбалкам; матросы и офицеры прыгали в море, пытаясь отплыть чуть подальше от обречённого «Георга» в надежде, что не окоченеют насмерть, пока их не подберут шлюпки.

Каперанг Павел Степанович Нахимов, командующий «Святителем», точными движениями водил трубой, пытаясь среди обломков, шлюпок и барахтающихся тел найти хотя бы какие-то следы «Тагила». Пострадал ли тот от английских ядер, разрушился ли при взрыве собственной шестовой мины или каверзу сотворили бочонки с пироксилином, запасённые в нижнем корпусе — теперь уже не суть важно. Пятнадцать душ отправились под воду и оттуда — на небеса.

— Наш выход, господа!

Нахимов отказался топить «Вестфалию», чья команда занялась спасением моряков с двух погибших кораблей, и, обойдя её по длинной дуге, приблизился к «Рейну». Сзади дымил трубой «Кронштадт», и вид двух русских кораблей на фоне погибающих англичан, какой-то час назад казавшихся грозными и непобедимыми, отбил у прусского экипажа всякое желание демонстрировать предсмертную доблесть. По укоренившейся зимней привычке «Святитель» выслал призовую команду, затем вернулся к переполненному людьми последнему британскому фрегату. Капитан его не имел возражений принять русского у себя на борту.

— Со всей очевидностью, сэр, мне не хотелось бы разбирать «Вестфалию» на доски, когда на ней скопились люди сразу из трёх команд. У нас больше орудий, выше скорость, да и дистанция поражения изрядно превосходит вашу артиллерию. Предлагаю решить дело без крови.

— Я не имею права сдаться, — ответил британский капитан, понимая доводы русского и удивляясь его чистому английскому произношению. — Лучше выброшусь на мель и прикажу уничтожить корабль.

— От вас никто не требует подобных жертв, — качнул головой Нахимов. — Оружие за борт, и ступайте с Богом. Слово русского офицера: вас никто не тронет. И, право, снимите эту тряпку. Над боевым британским кораблём прусский орёл выглядит нелепо. Вы же не стыдитесь Юнион Джека?

Англичанам кровь бросилась в лицо. Но проклятый русский прав — не по сути вещей, а с позиции силы. Капитан нехотя согласился. Адмирала Старка выручило, что в этот трагический момент он не успел выбраться на борт «Вестфалии» и был избавлен от необходимости отдать ужасный приказ.

Если есть в биографии корабля более позорный момент, чем этот, так только сдача его врагу. Стволы артиллерийских орудий, словно тела погибших моряков, один за одним падали вниз, в пенные брызги, превращая красу и гордость флота в убогое транспортное судно. Может, трюмы пенькой да бочками с жиром нагрузить, чтоб унижение было полней?

Когда орудийные лафеты опустели до последнего, русский офицер указал на ружья, розданные палубным матросам из боязни абордажа.

— Ганз! — русский ткнул рукой за борт. — Офф!

Это против традиций и правил. Обстановка накалилась до температуры кузнечного горна, но представитель победившей стороны был неумолим. Да и как спорить без единой пушки?

Он не стал обыскивать трюмы в поисках завалящего штуцера или пистолетика. Сказал «о'кей» и по-русски добавил «честь имею». Англичане проводили офицера к шторм-трапу.

За борт свесилась люлька, в ней — матрос и ведро с краской. Она быстро легла поверх надписи «Вестфалия», а на штоке взметнулся сине-красный гюйс. Британские экипажи, наверно, даже под угрозой виселицы не согласились бы и далее воевать за Пруссию.

Возвращение ощипанного «Принца Уэльского» в Данциг вызвало шок. Дурная весть испортила расположение духа германцам, предвкушавшим перемирие с русскими на крайне невыгодных для врага условиях. Самопожертвование Шильдера и холодный расчёт Нахимова отложили окончание войны на неопределённое время.

* * *

Не имея сил для захвата и удержания всей Восточной Пруссии, командующий решил, тем не менее, наносить главный удар не с западных польских земель, а со стороны Ковно, куда смог по железной дороге перебросить изрядное количество войск. Он рассудил без затей: под стенами Кёнигсберга разговаривать с пруссаками будет намного проще, чем снова отрезая этот кусок королевства. Под угрозой захвата восточной столицы они как шёлковые отдадут польское балтийское побережье, включая Гданьск-Данциг, лишь бы отвести от себя беду.

Перейти на страницу:

Все книги серии Штуцер и тесак

Кровь на эполетах
Кровь на эполетах

Перед ним стояла цель – выжить. Не попасть под каток Молоха войны, накатившегося на Россию летом 1812 года. Непростая задача для нашего современника, простого фельдшера скорой помощи из Могилева, неизвестным образом перемещенным на два столетия назад. Но Платон Руцкий справился. Более того, удачно вписался в сложное сословное общество тогдашней России. Дворянин, офицер, командир батальона егерей. Даже сумел притормозить ход самой сильной на континенте военной машины, возглавляемой гениальным полководцем. Но война еще идет, маршируют войска, палят пушки и стреляют ружья. Льется кровь. И кто знает, когда наступит последний бой? И чем он обернется для попаданца?

Анатолий Дроздов , Анатолий Федорович Дроздов

Самиздат, сетевая литература / Альтернативная история / Боевая фантастика / Попаданцы / Фантастика

Похожие книги