Во сне и наяву

Когда папа уходит на «охрану» в магазин на сутки, Света сидит дома с мамой. То есть не идёт в ненавистную школу. Да, ей очень нравятся эти дни, когда она одна в квартире, когда можно посидеть, поговорить с мамой. Света решила сменить маме постельное бельё. Конечно, лучше это непростое дело делать вдвоём, но Светлана была в себе уверена, тем более что она уже это делала в одиночку. И Света принялась за дело, а заодно стала рассказывать маме о своих новых снах. О приятеле из сновидений, который называет себя Любопытным или просто Лю. Ну, не стала, конечно, раскрывать про ужасных существ, зачем беспокоить маму, но рассказала о снах и том удивительном случае, когда из её сна в их квартиру проник жук-кусака. И самое странное, что мама, кажется, её слушала. Светлана не могла это объяснить, конечно, но была в этом уверена. А когда бельё она сменила, девочка пошла, взяла на кухне картошки и вернулась в мамину комнату, села, начала чистить её, и тут левую руку скрутила судорога. Да такая, что Светлана выронила картофелину на расстеленную для очисток рекламку. Все знают, что такое судорога, а спортсмены знают это лучше других. Большой палец левой руки свернуло и прижало к ладони, остальные пальцы вытянулись в струнки и собрались в кучу, ладонь так напряглась и закостенела, что Светлана чувствовала в ней острую, колющую боль. Никогда в жизни, даже в дни самых интенсивных тренировок перед соревнованиями, с ней ничего подобного не происходило. У девочки на лбу испарина выступила, хотя жарко-то в квартире не было, она ждала, раскрыв рот и жадно хватая им воздух, что судорога вот-вот отпустит, но вместо этого у неё в правом предплечье неприятно, самопроизвольно задёргалась какая-то мышца. Ещё одна судорога, что ли? Раз дёрнулась, два, четыре, а потом и всё предплечье стало подёргиваться, пока его не скрутила ещё одна судорога. Но эта судорога не шла ни в какое сравнение с той, что уже выкручивала девочке левую руку, особенно ладонь. В ней, как казалось Свете, вообще мышцы просто рвались потихоньку, причиняя ей сильную боль. Такую боль, что она даже сползла с кресла на пол. Света сдерживалась изо всех сил, чтобы не заорать, не напугать маму, она едва встала и качаясь, сгибаясь, прижимая руки к животу, пошла в ванную. Дошла, даже смогла открыть воду. Слёзы, пот по вискам, мокрота из носа. Она старалась не смотреть на себя в зеркало и держала руки под водою, думая, что это может помочь. Держала и держала, но боль и не думала отступать, правую кисть судорога просто ломала, сжимала и выкручивала. Она уже начала думать, что нужно как-то позвонить папе, сказать, что с ней беда, чтобы он приехал, спас её, но как? Как с такими скрюченными пальцами достать телефон и набрать папин номер?

И тут в первый раз её левую руку отпустило, всего на пару секунд, затем опять скрутило, но уже не так, не так крепко, как поначалу. Потом это произошло и с правой рукой. Она всё ещё держала руки под водой, но уже думала о том, что мысль о звонке папе была преждевременной. Света провела в ванной минут десять, поэтому, как только мышечные спазмы стали терпимыми, она поспешила в комнату мамы. И там свалилась в кресло от изнеможения. Руки гудели и были ватные, она едва смогла взять пульт от телевизора, кое-как, не слушающимися пальцами, умудрилась нажать кнопку включения. Какая тут чистка картошки, ей бы с пультом справиться, чтобы переключить канал. Света стала успокаиваться и с успокоением к ней стали приходить мысли. И первая мысль была о том, что эти судороги — последствия синих листьев. Всё, что только что происходило с ней, было последствием того, что она намазала руки их синим или фиолетовым соком.

«Пипец… Это всё фикус долбаный!». Она переключала каналы ватными вальцами, не останавливая внимания ни на одной передаче. А под ногами у неё была расстелена рекламка с картофельными очистками, на ней лежал нож, а под креслом и вокруг валялись картошки.

«Долбаный фикус». Руки её слушались, конечно, плохо, но зато про укушенную шею девочка совсем не вспоминала.