Во сне и наяву

– Какая ты гордая! – уважительно произнес Александр. – Слушай, я ведь не вкручиваю. Мы едем в парк Сокольники, рисовать натуру. Давай с нами, а после пойдем гулять. Я тебе мастерскую покажу. Давай, а?

– Не могу, – сказала я и вздохнула. Вздох получился что надо, искренний и печальный.

– Почему? – расстроился Александр.

– Мама просила подбросить ее на дачу. Она за рулем совершенный ребенок, боится, что ее снова затрут в пробке.

Я говорила, будто считывала с монитора. Фразы, одна за другой, с легкостью рождались у меня в голове. Это было даже не враньем, а скорее полным и удивительным перевоплощением в чужую шкуру.

– Ты водишь машину? – Александр поглядел на меня с восхищением. – Такая молоденькая? Сколько тебе?

– Восемнадцать.

– Нет, ты просто супер! – Он поднял большой палец. – Дай хоть телефон, созвонимся.

– Мама не любит, когда мне звонят домой.

– Дай мобильный. У тебя ведь есть?

– Есть, – ответила я не моргнув глазом. – Но у меня правило: случайным знакомым номера не даю.

– Жаль, – искренне произнес Александр. – Я, может быть, этой встречи всю жизнь ждал.

Компания начала подниматься и двигаться к выходу.

Александр достал из кармана рубашки блокнот, что-то быстро черкнул в нем, затем вырвал листок и протянул мне:

– Держи, Лидия. Это мой сотовый. Если вдруг захочешь увидеться, звони в любое время, хоть днем, хоть ночью. Пока! – Он махнул рукой и выбежал вслед за приятелями на платформу.

Я рассеянно покрутила в руках бумажный клочок, порвала его на мелкие кусочки и спрятала в карман – до ближайшей урны.

Я чувствовала небывалый подъем и гордость. Еще бы! Мною, жалкой инвалидкой, брошенной родителями на произвол судьбы, голодранкой, лишенной своего жилья, заинтересовался взрослый, самостоятельный парень, красавец, имеющий престижную профессию! Я отлично сознавала, что, кроме Толика, мне никто не нужен, но мысль о собственном успехе грела чрезвычайно.

Так, в приподнятом настроении, я доехала до его дома, поднялась по лестнице на второй этаж и позвонила в дверь, обитую темно-красным дерматином.

Мне открыли тотчас же. На пороге стояла красивая и величественная седовласая старуха. На ней было клетчатое платье с короткими рукавами и белоснежный фартук.

– Чем обязана? – спросила старуха звучным басом.

– Простите, пожалуйста, – проговорила я, стараясь держаться спокойно и уверенно, – Толик дома?

– Нет его, – тут же отрезала старуха.

– А… когда он будет?

– Не знаю. – Она брезгливо поджала ярко накрашенные губы. – Я за ним не слежу.

– Но хоть примерно, – попросила я, чувствуя, что начинаю терять выдержку.

– И примерно не знаю, – пробасила старуха, – может, через час, а может, завтра. Прошу прощения, у меня суп на плите. – Она хлопнула дверью перед моим носом.

Я осталась стоять на площадке в полной растерянности.

Что было делать? Ждать, вдруг Толик скоро возвратится? Но если он, как сказала бабка, приедет лишь завтра?

Я решила все-таки подождать и спустилась.

У подъезда стояла ветхая, покосившаяся лавочка. Я присела на нее и огляделась по сторонам.

Во дворе дома было пусто и безлюдно – очевидно, народ разъехался по отпускам. Вдалеке не спеша прогуливался мужчина с шоколадным кокер-спаниелем. Другой деловито колотил выбивалкой по развешенному на турнике пыльному коврику.

Маленькая девочка лет шести с голубым бантом, напоминавшим бабочку, прыгала по расчерченному мелом асфальту.

От нечего делать я стала наблюдать за ней. Малышка поскакала еще минут пять, затем прервала свое занятие, вынула из кармашка леденец, освободила его от обертки и сунула в рот.

Окошко на третьем этаже распахнулось, из него высунулась кудрявая женская голова, и звонкий голос крикнул:

– Маша! Обедать. Живо!

Девочка отрицательно помотала головой, не вынимая изо рта чупа-чупса.

– Я кому говорю? – возмутилась женщина. – Хочешь, чтобы я позвонила папе на работу?

Девчонка с сожалением оглядела нарисованные «классики» и вприпрыжку направилась к подъезду.

Больше следить было не за кем, и я решила немного прогуляться вдоль дома. Встала с лавочки, сошла на тротуар и сразу же увидела Толика. Он шел от автобусной остановки и уже поравнялся с крайним подъездом.

Сердце у меня в груди сделало бешеный скачок. Я сразу позабыла всю свою уверенность и намерение стать независимой и надменной. Руки у меня похолодели и взмокли.

Толик заметил меня, и лицо его скривилось от досады. Он слегка ускорил шаг и вскоре оказался рядом.

– Это еще что? Ты как сюда попала? Не хватало тебе дежурить возле моего дома!

Он смотрел на меня сурово и требовательно, ожидая объяснений и оправданий.

– Я больше не живу в интернате, – тихо сказала я.

– А где же ты живешь?

– В общежитии. Я поступила в училище, швейное. Буду учиться на мотористку.

– Поздравляю, – проговорил Толик язвительно. – Учись себе на здоровье, хоть на сантехника, только меня оставь в покое. Не смей шляться сюда, слышишь?

– Слышу, – прошептала я, опуская голову.

Все мои планы шли прахом. Он прогонял меня, я была в роли униженной просительницы, и никакой надежды на то, что это положение вещей когда-нибудь изменится.