Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

Статус блатного, дающий право жить по законам воровской элиты и пользоваться привилегиями, какие даются этим статусом, зиждется на определенном «кодексе чести» и обставлен, между прочим, многочисленными табу, не допускающими никаких поблажек и исключений. Тут вполне даже допустимо сравнение с дипломатическим протоколом — в обоих случаях предусмотрен каждый шаг, каждый поступок, и малейшее, хотя бы и нечаянное, не корыстное нарушение правил карается неотвратимо, беспощадно и порой крайне жестоко. Нередко и смертью, но почти обязательно пожизненным лишением воровских прав и привилегий. Это называется «приземлить», и такой приговор обжалованию не подлежит. Не предусмотрены ни помилования, ни амнистии. Нарушитель становится изгоем, он больше не блатной, не «честный» вор и автоматически переходит в более низкую, особую касту, состоящую из таких же, как он, «приземленных», то есть бывших блатных. Однако и бывшие делятся на случайных, мелких нарушителей, которым все-таки оказывается доверие и некоторое уважение (именно из их числа зачастую назначают «бугров» — бригадиров) и которые находятся в воровской иерархии где-то между блатными и «полуцветом» в моральном отношении, но не имеют права получать дань с обычных зеков, и на «ссученных», которые уже окружены полным презрением, низведены до уровня «шестерок» и могут даже быть проиграны в карты. Вот именно эта категория блатных, бывших блатных, нарушивших воровской кодекс, и расплачивается чаще всего своей жизнью за неуважение к закону.

Я лично знал бывшего вора в законе, вора в прошлом очень авторитетного (это уж самая-самая элита!), известного, образованного, что в среде блатных всегда высоко ценилось, которого «приземлили» за то, что, проиграв в карты рубашку черного цвета, он в оплату проигрыша принес рубашку серого цвета. Рубашка была а стирке, когда он играл на нее, и вылиняла, сделалась серой. Воры на толковище посчитали, что он «двинул фуфло»[29]. После, досиживая срок, он был бригадиром и в общем-то пользовался уважением блатных.

Случай сам по себе частный, редчайший случай, но за ним сложнейшая система взаимоотношений, жесточайшая борьба за выживание. В другой раз и в другом месте выигравший эту рубаху наплевал бы на ее цвет, будь она хоть рыжая, однако произошло это «на командировке», где собралось слишком много блатных, а кормильцев, то есть тех, кто получал посылки и вкалывал за дополнительную пайку, которую обязан, как и посылку, отдавать блатным, как раз было мало. Каждый кусок хлеба и, значит, каждый рот были на счету, и, таким образом, доля приземленного оставалась другим блатным.

Нужно заметить, что лагерная администрация не гнушалась использовать авторитет блатных для удержания в подчинении прочей разношерстной толпы зеков, в особенности мелкого жулья и хулиганов. Может быть, вот это и есть самое страшное и пагубное в системе лагерных отношений. Ибо такое поощрение — негласное, разумеется, негласное! — блатных со стороны администрации постоянно подпитывает их сознанием собственной исключительности, всевластия, а для новичка в уголовном мире — это мечта, исполненная романтики, которая постепенно делается и смыслом жизни. Еще бы не сделаться, когда авторитет блатного громаден и беспрекословен, а ведь перед человечеством проблема личной власти, я бы сказал — личности при власти, на протяжении всей его истории стояла очень остро. Эта больная и сложная проблема обретает в преступном мире особо опасные формы. Все знают, как власть губит и сильную, и талантливую личность, изначально вроде бы не эгоистическую, не корыстную, не тщеславную даже. Власть обладает гигантской притягательностью и… разрушительной силой, сопротивляться которой могут немногие. А в данном случае речь идет о власти практически безмерной, об умопомрачительной власти над окружающими, когда не существует хотя бы малого противовеса в лице некой общественности, когда закон «писан» только для самого «законодателя», а обязанность всех остальных, оказавшихся в зоне действия этого закона, — безропотное повиновение. И мало кто, окунувшись в уголовную среду, не возжелает такой власти. Это сильнее и алкоголя, и наркотиков, ибо и то и другое будет — была бы власть…