Во тьме

Может быть, она все-таки не работает на Трэвиса. Если бы работала, заговорила бы она со мной? На самом деле, она выглядит довольно искренней. И, стоит признаться, ее слова много для меня значат. Если она действительно имеет в виду то, что говорит, тогда, может быть, жить с ней в одной камере не так уж плохо. Она может быть единственным человеком в этом месте, кто мне верит. Может быть, настало время завести подругу.

― Спасибо, ― бормочу я.

― Не благодари меня. Расскажи мне, что собираешься делать.

― Насчет чего?

Я ставлю свою тарелку на пол рядом с матрасом и выпрямляюсь, прислоняясь спиной к холодной стене.

― Ну, ты собираешься просто смириться и гнить в тюрьме? Или ты планируешь с этим что-то сделать?

― Что я могу сделать? Никто мне не верит.

― Девочка, если никто не борется за тебя, ты должна бороться за себя сама. Найди доказательства, необходимые, чтобы доказать твою невиновность.

Она поворачивается к другим женщинам в комнате.

― Вы единственные, кто у вас есть.

― Как тебе в тюрьме?

Я меняю тему. С моей стороны неразумно рассказывать о своих планах. Среди нас может быть шпион.

― Не так уж плохо. Тут бесплатно кормят, и есть, где поспать. Чего еще просить? Тюрьма предпочтительнее свободы.

По мне прокатывается волна паники. Меня ужасает мысль, что кому-то больше нравится быть за решеткой, вместо того чтобы наслаждаться свободой.

Если я проведу здесь достаточно времени, то буду чувствовать тоже самое? Ни за что, черт возьми. Я не отдам свою свободу. Я отказываюсь считать жизнь за решеткой нормой. Слова Саншайн, лишь придают мне желания сделать все, что возможно, чтобы выбраться из тюрьмы до того, как я потеряю себя. Я никогда не буду чувствовать себя, как дома, по эту сторону забора.

Наконец, Саншайн перестает со мной разговаривать и решает сыграть в шахматы с другой женщиной. Никто не просит меня присоединиться к ним, да я и не возражаю. Они знают, что я откажусь.

Я достаю свой блокнот и ручку, и записываю свои мысли, чтобы не сойти с ума.

Глава 11

Когда я была ребенком, мой отец часто говорил мне, что, если со мной случается что-то плохое, мне нужно лишь закрыть глаза, и мой разум перенесет меня в место, в котором я хочу оказаться.

Все школьные годы я следовала этому совету. Когда чувствовала себя изгоем среди других детей, когда они смеялись надо мной или обсуждали меня за моей спиной, я использовала силу своего разума, чтобы найти спасение. Я представляла себе «Диснейленд». Я путешествовала в это место в своем разуме так много раз, что у меня зачастую возникало ощущение, что я была там лично.

Теперь я здесь, в тюремном дворике, сижу одна на лавочке вдалеке от остальных. Мои глаза закрыты, а руки сцеплены на коленях. Теперь своим счастливым местом я представляю противоположную сторону забора, где мне не придется просить ни у кого разрешения выйти погулять, насладиться нежным и теплым прикосновением солнца к своей коже.

Как бы я не пыталась найти спасение в своем разуме, это не работает. Я все еще слышу голоса других заключенных, их смех и ругань. Эти звуки атакуют мои уши. Эта тюрьма украла у меня больше, чем свободу. Она украла мою способность мечтать и надеяться. Хоть я и пытаюсь верить, что однажды я выйду из ворот «Крик», мой разум отказывается верить, что это произойдет.

Я делаю глубокий вдох, но вместо свежего воздуха, мои легкие наполняют запахи пыли, пота и стагнации. Вместо кислорода, который поддерживал бы во мне жизнь, я умираю с каждым вдохом. Даже хуже, мой разум все еще помнит вонь дерьма, попавшего мне на руки на работе этим утром. Я никогда не забуду то ощущение, когда мне пришлось засунуть свою руку в туалет, чтобы прочистить его без перчаток, в то время как охранники умирали от смеха. Я в жизни своей не испытывала большего унижения.

Крик и громкие шаги заставляют меня распахнуть глаза. Я поднимаю руку, чтобы защитить глаза от солнца и лучше разглядеть, что за суматоха возникла рядом с одним из входов в здание.

У меня сжимается сердце, когда я вижу, как дерутся двое заключенных. Ни один день не проходит без того, чтобы кого-либо не избили. Эта реальность удручает. Я чувствую, словно день, когда я не получила фингал, это чудо. Может быть так и есть. Но моя вера в чудеса медленно умирает мучительной смертью.

Я уже готова опустить руку, проигнорировать то, что происходит вокруг меня, и продолжить сохранять дистанцию, когда замечаю охранника рядом с эпицентром драки.

Вместо того чтобы помочь, он держится поодаль, глядя прямо на меня. Я чувствую прикосновение его взгляда к своей коже. Мне не нужно быть рядом и видеть его лицо, чтобы знать, что это он. Я чувствую, что это он, всем своим сердцем.

Мои внутренности покрывается льдом, я вскакиваю на ноги, в неуверенности, что делать. Может быть, мне стоит позвать других охранников, дать им знать, что я в опасности.

Я делаю несколько неуверенных шагов по направлению к толпе улюлюкающих заключенных, любящих хорошую драку. Мой взгляд не отрывается от охранника, которого я считаю Трэвисом.