Во власти Бермудского треугольника

— Могу сказать, что инвесторы уже есть, — продолжал Коротич. — Они готовы вложить в меня десятки миллионов долларов сразу после моего возвращения. При наличии положительных результатов, разумеется.

— А получился облом? — спросил Быков.

Он нисколько не удивился, что жаргонное словечко было понято с лету.

— Нет, — возразил Коротич, улыбаясь. — Мир уже достаточно взбудоражен теми историями, которые рассказали шестеро участников экспедиции. Нас ищут, предвкушая новые подробности. И они последуют, можете не сомневаться. Представляете, какая шумиха поднимется, когда станет известно, что «Оушн Глори» погибла в водовороте на месте выброса галлюциногенного газа? Доказательства имеются. — С этими словами Коротич выложил на стол «Лейку», похищенную у Быкова. — Тот пузырь был настоящий, Дима. Излучатель не работал. Мы стали очевидцами потрясающего природного феномена. Затонувшая яхта окупится многократно, так что спасибо, Дима. Ты внес в мое предприятие поистине неоценимый вклад.

— Затонувшая яхта? — переспросил Рой, низко наклонив голову и уставившись в пол между своими широко расставленными ступнями.

— Менее чем через час она пойдет ко дну, — подтвердил Коротич охотно. — Со всеми моими погибшими друзьями. Какая жалость! — Он щелкнул языком и скорчил скорбную мину. — Но мне и одному матросу удалось спастись на катере, и это огромная удача. Не только для нас, а для всего мира, который наконец узнает тайну Бермудского…

Без всякого предупреждения, не сделав ни одного настораживающего движения, Рой бросился вперед. Видимо, его опыт разведчика был вовсе не таким скромным, как он хотел представить. Своим стремительным нападением он рассчитывал ошеломить противника и завладеть оружием раньше, чем прозвучит выстрел.

Ему почти удалось достичь цели. Но цена этого «почти», продолжительностью примерно в секунду, оказалась очень высокой. Схватив пистолет, Коротич выстрелил в набегающего Роя, а потом, не раздумывая, послал пулю в Николаса, машинально вскочившего с места.

Рой как раз подпрыгнул, готовясь перелететь через стол, чтобы обрушиться на врага всем весом, опрокинуть и навалиться сверху. Выстрел застиг его на середине полета. Дернувшись в воздухе, он упал на крышку стола и сполз на пол, увлекая с собой все, что находилось в пределах досягаемости. Коротич быстро встал, перегнулся через столешницу и выстрелил в обращенное к нему лицо. Быков увидел, как из проломившегося затылка Роя плеснуло красным, и понял, что помочь уже ничем не может.

Не нуждался в помощи и писатель Николас Стрейнджлав, так не вовремя поднявшийся с места. Теперь он снова сидел на своем стуле, но перекосившись, неловко, высоко запрокинув голову, словно намереваясь прочитать некие загадочные письмена на потолке своим единственным глазом. На месте второго глаза зияла кровоточащая дыра.

Неизвестно, был ли этот выстрел результатом потрясающей меткости Коротича или его невероятного везения, но пуля сразила Николаса наповал. Рой тоже не подавал признаков жизни, если не считать судорожно подрагивающей ноги, с которой почему-то свалилась туфля.

Быков все это видел, но воспринимал весьма отстраненно, словно издалека. Всем своим существом он находился не здесь, не в каюте, провонявшей пороховой гарью, а там, наверху, где тоже прозвучал выстрел. Один-единственный. Это означало…

Быков запрещал себе думать о том, что это означало.

— По-твоему это была Пруденс или Лиззи? — по-свойски спросил у него Коротич, оставшийся стоять за столом с пистолетом в руке. — Если не ошибаюсь, ко второй ты неравнодушен. Если это так, самое время встать и принять смерть тоже. Может быть, твоя душа нагонит бессмертную душу Лиззи Шеннон и вы вместе будете порхать в райских кущах.

Он коротко хохотнул и умолк. В наступившей тишине было слышно, как всхлипывает и стучит зубами Алан Фриман. Он сидел на стуле подчеркнуто прямо, с ладонями на коленях, подобно прилежному ученику, усвоившему очень важный урок. Такая поза не позволяла ему утирать нос, и вся мужественная растительность на его лице блестела от влаги, но Алан сохранял полную неподвижность.

Его скулеж начал раздражать Коротича. Алан тотчас уловил это и заткнулся, сцепив зубы. Стало совсем тихо.

— Так как, Дима? — спросил Коротич. — Проявишь героизм?

— Я лучше поживу пока, — сказал Быков.

Они оба знали, что это означает. Быков не собирался умирать, пока не отомстит заклятому врагу. Но того это, похоже, нисколько не волновало.

— Что ж, живи, — сказал он. — Я уважаю твой выбор. Я бы и сам не стал торопиться на тот свет, пока существует хотя бы вот такой крохотный шанс. — Он показал слегка разведенные пальцы. — Всегда нужно надеяться на лучшее, даже если это химера. — Коротич утер ладонью взмокший лоб. — Не думаю, что для вас обоих это имеет значение, джентльмены, но глубина здесь большая. Никто никогда не поднимет корабль со дна морского, и ваши останки не будут преданы земле. Если вы христиане, то рекомендую срочно обратиться в иную веру. У вас, кажется, воскресают только те, кто был отпет и похоронен в земле.