Во власти Бермудского треугольника

Быков не испытал ничего похожего на умиление. Да, альбатросы ведут моногамный образ жизни и, найдя себе однажды пару, сохраняют ей верность до конца жизни. Но это означало, что если самке вздумается и дальше оставаться на плоту, то самец не позволит людям выбираться из палатки. Более того, решив, что они представляют собой угрозу, он может наброситься на них, стремясь отогнать от своей подруги. И вообще, два клюва — это не один. Стоит одной из птиц попробовать надутую ткань на прочность, и путешествие закончится.

Быков не переоценивал опасность. Из-за поворота появилась альбатросиха, осторожно переставляя свои желтые лапы, напоминающие гусиные. Они были снабжены не только перепонками для плавания, но и когтями, скрежещущими по пористой поверхности камеры.

Сопровождение не заставило себя долго ждать. Следом за самкой выплыл и самец, вытянул шею и зашипел. На воде он держался как поплавок, а шипение его внушало страх. Но Быкову знал, что в природе нельзя демонстрировать робость. Это лишь усиливает агрессию. В мире животных уважают только силу и умение дать отпор.

Нашарив весло, Быков взял его в правую руку, хорошенько размахнулся и влепил лопастью прямо по упрямой птичьей башке. От неожиданности альбатрос оторопел, растерянно закудахтал и неожиданно принялся бить по воде своими огромными крыльями, вздымая целые каскады брызг. Затем он высунулся сильнее, словно бы пробежался по поверхности желтыми лапами и, не размахивая крыльями, легко и свободно взмыл к небу.

— Обиделся, — прокомментировала Лиззи, с опаской поглядывая на бурчащую самку, переминающуюся на круглом борту.

Ее супруг тем временем принялся описывать над плотом круги, по-прежнему не шевеля крыльями, а лишь слегка меняя их наклон. Он пронесся так низко над палаткой, что едва не задел ее, а потом неожиданно развернулся и спикировал на людей.

Ожидавший чего-то вроде этого, Быков своевременно выставил перед собой обратный конец весла, действуя им, как бильярдным кием. Оставалось только запоздало пожалеть, что нож был отвязан для стрижки. Теперь Быков был лишен возможности предпринимать штыковые атаки и наносить пернатому противнику раны, чтобы заставить его отступить.

Тем не менее, даже такого отпора хватило, чтобы заставить альбатроса подняться выше. Пока он носился там в потоках воздуха, его подруга осуществила худшие опасения Быкова, попытавшись клюнуть борт, на котором сидела. К счастью, спружинившая поверхность выдержала, но самка уже вознамерилась снова пустить в ход свое острое оружие, когда весло врезалось в ее шею.

Негодующе вопя, огромная птица упала в воду, распространяя вокруг себя неравномерные круговые волны. Ее белое отражение рассыпалось на сотни фрагментов, не успевших собраться воедино, когда Быков нанес второй удар. Он не собирался убивать альбатросов или причинять им серьезный вред, он лишь прогонял их, не желая мириться со столь опасным соседством.

— Дима! — взвизгнула Лиззи предостерегающе.

Не увидев, а, скорее, ощутив кожей надвигающуюся тень, Быков закатился в палатку. Альбатрос ударился крыльями о стенки и больно клюнул его в бедро. Это походило на удар стальным долотом. Не оставшись в долгу, Быков согнул обе ноги и с силой лягнул ими противника. Сброшенный с плота альбатрос долго сновал по воде, прежде чем ему удалось поймать встречный воздушный поток и взмыть к небу.

К этому моменту обе птицы уже не умолкали, оглашая окрестности отвратительными скрипучими звуками. Быкову приходилось одновременно отбиваться и от самки, упорно стремящейся вернуться на плот, и от самца, периодически налетающего сверху. В паузах он кричал что-то успокаивающее Лиззи и умолял ее не высовываться из укрытия. Может быть, его сражение с птицами и выглядело со стороны немного комичным, но на самом деле это была битва не на жизнь, а на смерть. Достаточно было клюву альбатроса проткнуть плот или раздолбать Быкову череп, это бы закончилось плачевно. Да и любая небольшая рана грозила загноениями и заражением крови, поскольку лечиться здесь было нечем.

Памятуя об этом, Быков применял всю силу и всю жестокость, на которые был способен. Он нисколько не сдерживал руку, когда колошматил упрямую альбатросиху по башке. И увлекся этим занятием настолько, что пропустил оглушающий удар в затылок, от которого шее стало горячо, а на глазах выступили слезы.

Потеряв равновесие, Быков свалился в море. Самка тут же воспользовалась этим обстоятельством для нападения. Спасаясь от нее, пришлось набрать полную грудь воздуха и нырнуть, чтобы не получить еще одно ранение.

Альбатрос, похоже, приложил Быкова основательно. Пальцы нащупали в основании глубокую борозду, из которой струилась кровь, горячий поток которого отчетливо ощущался в холодной воде.

Быков развернулся ногами вверх, чтобы не вынесло на поверхность, нырнул поглубже и поднял голову. Из глубины он видел темный круг плота, отбрасывающего густую тень. Рядом плавала самка, от которой во все стороны расходилась рябь. Она была занята тем, что яростно долбила клювом ненавистное ей весло, выроненное Быковым при падении.