Во власти Бермудского треугольника

— Я не парикмахер, — покачал головой Быков. — Сроду никого не стриг. Только испорчу.

— То, что у меня на голове, испортить невозможно. Вот здесь срежешь так. — Лиззи показала. — И так. — Она провела ладонью по лбу, определяя длину будущей челки. — Постарайся поровнее, ладно?

— Постараться-то я постараюсь…

— Нет, просто режь ровно, — уточнила она. — Не постарайся сделать, а сделай.

Быков промолчал. Он не любил обещать то, чего не мог выполнить.

Они пошире раздвинули полог и устроились на середине плота. Быков уже извлек из рукоятки перочинного ножа небольшие ножницы на пружинке, когда севшая к нему спиной Лиззи досадливо щелкнула языком:

— Нет, нельзя.

— Почему? — удивился Быков. — Передумала?

— Если резать прямо здесь, то потом на дне будет полно волос, — объяснила Лиззи. — А пылесоса, насколько мне известно, у нас нет, так что лучше не мусорить.

Быков с сомнением покачал дугу, на которой держалась палатка.

— Можно временно сложить, но не уверен, что потом смогу поставить обратно.

— Я придумала, — сказала Лиззи. — Давай устроимся снаружи, на камере. Я наброшу твою рубашку, а потом ее постираю.

Так они и сделали. По окончании стрижки Лиззи неуверенно повернулась к Быкову.

— Ну как?

Вместо ответа он чмокнул ее в щеку, облепленную крошевом волос. Его стараниями на голове подруги образовалось нечто вроде короткого каре, одна сторона которого была короче другой. Челка тоже дала небольшой перекос, однако зачем говорить Лиззи об этом, раз она не имеет возможности посмотреться в зеркало? «Когда волосы отрастут, они сами улягутся, как надо, — решил Быков. — Возможно, нас будет носить по Атлантике еще долго».

Мысль, как ни странно, не вызвала ни страха, ни даже просто неудовольствия. В конце концов, они были вдвоем и могли безраздельно наслаждаться обществом друг друга. Лишь бы дожди время от времени шли, да рыба в океане не переводилась.

— Тебе нравится? — продолжала допрос Лиззи, которой было мало безмолвного подтверждения, что с ней все в порядке.

— Очень, — честно признался Быков.

— А раньше, значит, не нравилось? — подозрительно спросила она.

— Нравилось, — сказал он.

— Тогда с какой прической мне лучше?

— С любой.

Быков попытался обнять Лиззи, но она увернулась.

— Погоди, — попросила она. — Мне нужно смыть с себя волосы… и вообще. Подожди в палатке, ладно?

Он не стал спорить, а молча подчинился. Но стоило ему забраться внутрь, как до него донесся приглушенный голос Лиззи:

— Дима! Скорей сюда! Только осторожней. Не спугни.

— Кого?

Не получив ответа, Быков снова вылез наружу и, передвигаясь по камере, обогнул палатку. Лиззи сидела к нему спиной, преграждая дальнейший путь. На расстоянии какого-то метра от нее сидела громадная бело-серая птица с длинным толстым, крючковатым на конце клювом. Желтый, невероятно мощный, он был открыт и обращен в сторону людей так, что был виден красный зев птицы.

— Не боится, — пробормотала. — Никогда не видела такой огромной чайки. Она в два раза больше гуся. В три раза…

Последнее определение являлось несомненным преувеличением, однако длина туловища птицы была никак не меньше полутора метров. Белая голова и шея немногим уступали по размерам голове и шее Лиззи.

— Это не чайка, Лиз, — тихо сказал Быков. — Это мистер альбатрос. Самая большая летающая птица в мире. Размах крыльев превышает десять футов.

Словно желая подтвердить, что так оно и есть, альбатрос приоткрыл и оттопырил одно темное крыло, резко контрастирующее с белоснежной грудью. Быков обратил внимание, что второе крыло осталось плотно прижатым к корпусу. Возможно, оно было повреждено, и это стало причиной вынужденной посадки альбатроса на плот. Близость людей его напрягала. Он с щелчком закрыл клюв и сделал угрожающий выпад в сторону Лиззи. Отшатнувшись, она оказалась в объятиях Быкова.

— Спокойно, — тихо произнес он. — Отползаем. Не делай резких движений и не кричи.

— Почему ты не можешь его просто прогнать?

— Видела его клюв? — спросил Быков вполголоса. — Если он ткнет этим крючком в камеру, нам придется плавать только на одной. А если проткнет вторую…

— Боже! — прошептала Лиззи. — Какого дьявола он сидит здесь? Почему не улетает.

— Подозреваю, что у него крыло ранено. А еще я читал, что в штиль альбатросу очень трудно взлететь с воды или земли. Он ведь очень тяжелый. Ему, как воздушному змею, нужен ветер, чтобы подняться.

— Кто такой воздушный змей?

— Планер, — объяснил Быков.

— Ой! — тихонько воскликнула Лиззи. — Еще один…

Из-за плота медленно и важно выплыл второй альбатрос, которого до сих пор скрывал шатер палатки. Похоже, он был еще больше первого. Издав хриплое воинственное карканье, он распахнул оба крыла и дважды ударил ими по воде, словно говоря людям: «Убирайтесь прочь подобру-поздорову!»

— Это самец, — сказал Быков, когда они с Лиззи опасливо отползли ко входу. — А на борту сидит самка, которую он охраняет.

— Совсем как мы, — заметила Лиззи.