Во власти Деспота

Меня это нисколько не отягчало, пока не стало тяжеловато ходить. Хотя срок ещё довольно скромный. Всего двадцать восемь недель. Очень надеюсь, что к сороковой я буду чувствовать себя поприличнее, а отеки удастся побороть.

– Без изменений. Главное, настроение хорошее. А у тебя как? Опять сложности на работе?

– Да они и не заканчиваются. Мир, я не успеваю отвезти тебя на процедуры. Позвонил в клинику, перенёс на пару часов.

– А у них есть время? Я думала, там все расписано.

– Ничего. За такие деньги, которые я им плачу, найдут.

Мне даже как-то неловко стало. Вообще мы с Марибом никогда не обсуждали финансовые вопросы. Я ничего у него не прошу. Только один раз он сказал, что пора бы уже выбирать для ребёнка все необходимое: коляску, кроватку и «что там ещё надо, я в этом не разбираюсь». Он велел выбрать что нужно, и прислать ссылки на товары, а его помощница сама все закажет и оформит доставку.

– Кстати, насчёт финансов. Я нашла колясочку…

– Ну наконец-то! Жду информацию. Да! Что? – его голос начинает звучать приглушенно, словно он зажал динамик или отодвинул телефон подальше. – Сейчас иду… Мир, мне бежать пора. Буду выезжать – наберу.

Даже несмотря на то, что мы и так перенесли процедуры, все равно опоздали.

– Так, тормознём здесь буквально на пять минут, я тебя отведу и сразу перегоню тачку.

Конец зимы. Город припорошило снегом. Но вокруг центра планирования семьи все расчищено и прибрано. Льда нет нигде.

Я немного волнуюсь. Вроде все хорошо, но какое-то неприятное чувство гложет изнутри… На автомате я потираю контур золотого сердечка, скромно висящего на изящном браслетике – подарок Мариба на Новый год. Семейный праздник мы провели вместе у него дома, несмотря на то, что, как он вскользь упомянул, его присутствие в ресторане очень бы не помешало.

Странное ощущение. Как будто сердце жжется и рука горит.

Машина останавливается и к нам подходит охрана. Мариб выходит, раскрывает передо мной двери, подаёт руку. Я выбираюсь наружу, тут же вдыхая свежий морозный воздух. Февраль выдался холодным, но именно сегодня безветренно, тепло и ярко светит солнышко, немного ослепляя. А его тёплые блики отражаются от мерцающего белого убранства.

В сопровождении телохранителей мы направляемся на стойку ресепшена.

– Мира Алексеевна, – кстати, да. Отчество я поменяла три недели назад. Захотела взять папино. По словам Лены, он два дня ходил гордый, как павлин. Распушил хвост и перья. – Вашей карты нет. Мы все обыскали. Куда-то она запропастилась. Приносим свои извинения, мы поищем ещё или сделаем дубликат сегодня, если у вас найдётся время.

– Вот черт, – звонкий шлепок по лбу, – я же карту с собой забирала. Хотела кое-что в интернете посмотреть по анализам. На заднем сидении в машине. В пакете.

– Не, ну ты потеряшка! Я еще в прошлый раз должен был насторожиться. Ладно. Постой, я сгоняю.

– Да я с тобой схожу, мне ещё полчаса минимум под капельницами лежать.

Это правда. От назначенной магнезиальной терапии дико жжёт вены. Поэтому медсестры уменьшают скорость потока лекарства до минимума, что в свою очередь влияет на время введения препарата. Зато эффект есть, в последние дни я чувствую себя бодрее и легче.

– Ладно, идём.

Мы направляемся к выходу, пара человек из охраны за нами. Сначала мне это казалось таким странным: быть всё время под присмотром, чувствовать в своей жизни вечное присутствие посторонних людей. Но в итоге привыкла. Мариб настаивает. Он и сам ездит с охраной. Теперь – постоянно.

– Постой здесь, – шутливо замечает, как только мы вышли на крыльцо, где с одной стороны отсутствуют перила. Видимо, меняют на новые. – Ты по лестнице ползёшь, как черепашка.

Я улыбаюсь веселому замечанию. Мне так легко и хорошо с Марибом. Ещё он может назвать меня улиточкой. И все это говорится так мило, что я невольно чувствую, как на душе светлеет.

– И, между прочим, за то, что папочка вечно у тебя на побегушках, он заслужил что-нибудь приятное сегодня вечером.

Его брови задорно дергаются вверх-вниз, и я, конечно, понимаю намёк. Мариб обожает оральные ласки. А я в последнее время радую его чаще.

Он направляется к машине и достаёт с заднего сидения мой цветастый пакетик с документами и аккуратно прикрывает дверь любимого Гелендвагена. Разворачивается в мою сторону и делает несколько торопливых шагов.

И тут у меня закладывает уши. В глазах мелькает яркая оранжевая вспышка.

Раздаётся взрыв.

Меня обдаёт мучительным жаром, хлёсткая невидимая волна сбивает с ног, и я чувствую, как земля уходит из-под ног, а я лечу куда-то в пропасть.

Мариб тут же подбегает ко мне. Говорит мне что-то, а меня словно разрывает изнутри на части.

Я чувствую, как будто меня омывают невидимые волны забвения, сознание начинает медленно угасать. Мариб расплывается, а все вокруг белеет.

– Я тебя люблю, – произношу на выдохе из последних сил. Не знаю, слышал он или нет, потому что в то же мгновение пустота обволакивает, и я падаю в забвение.

Глава 38

МАРИБ