Во власти Деспота

Меня сносит, обжигая огнём, я отлетаю вперёд, вообще ничего не соображаю, не сумев вовремя сориентироваться. Лишь беспомощно с перекошенным лицом в это короткое мгновение наблюдаю, как Миру сбивает с ног и она падает с лестницы, вылетая с крыльца, где отсутствует ограждение. А за ее спиной выбивает стёкла и осколки осыпаются сверху. Затуманенный мозг на автомате пытается просчитать высоту падения. Все это проносится в голове буквально за доли секунды. А ответ навевает тихий ужас. Метр. Не меньше.

Вокруг начинается суета, крики. У меня от сильного удара спиной об асфальт перехватывает дыхание и наступает нехватка кислорода. Я начинаю корчиться и пытаться ухватить ртом воздух, потому что вздохнуть не получается. Ещё немного, и дыхание может не возобновиться. Ну давай же! Давай!

Чувствую, как меня подхватывают чьи-то сильные руки и ставят на ноги, и вдруг, о чудо! Совершаю глубокий резкий вздох. Отталкиваю от себя всех и, слегка пошатываясь, стараюсь приблизиться к моей звёздочке.

Она лежит вся бледная и перепуганная. Лицо перекошено от боли.

Дышит прерывисто, открытым ртом ритмично пытаясь вдохнуть кислород, как я две секунды назад. Возле ее головы на асфальте следы крови. Куртка расстегнула, полы распахнуты в разные стороны. А сама она дрожащими руками держится за живот, вцепившись в ткань платья.

Я крепко поджимаю губы, и в голове проносятся тысячи картин и мыслей.

– Все будет нормально, – глажу ее по голове. А у самого руки дрожат впервые в жизни. – Ты слышишь? Слышишь?!

– Больно, больно, больно, – тихо шепчет она побелевшими губами, кривя рот и продолжая хвататься за живот.

– БЫСТРО!!! – отворачиваясь, ору в толпу охраны и проходящих зевак. Вокруг собирается народ и снимает нас на камеры телефонов. Идиоты! Звонить надо, а они снимают! – ВРАЧА ПРИВЕДИТЕ! БЫСТРЕЕ!!!

Сам я передвигаюсь с трудом, но вид скорчившейся Миры внезапно что-то ломает внутри. С каждой секундой ее лицо становится ещё бледнее. Она закашливается, пытается повернуть голову набок. Я вообще не знаю, можно ли сейчас менять ее положение, но помогаю повернуться, и ее выворачивает наизнанку.

Сотрясение как минимум. Твою ж мать, а!!!

– Мира, все будет хорошо, сейчас врачи придут, немножко подожди, малыш. Они уже идут.

– Ай! – она даже не кричит, а как будто громким шепотом стонет, – живот…

А из голубых бездонных глаз капают слёзы.

– Солнышко, ты у меня сильная, мы справимся вместе. Просто потерпи немного, – тихо стараюсь ее подбодрить, поглаживая по волосам, а потом не выдерживаю и снова разворачиваюсь и кричу в толпу, – ДА ПРИВЕДИТЕ ЖЕ ВРАЧА! ЗАХАР! АРТУР!

Мира поворачивается ко мне и нервно гладит по волосам, вглядываясь в мое лицо.

– Мариб, спаси его, пожалуйста, – произносит едва слышно вмиг пересохшими губами. – Он ещё слишком маленький….

– Сейчас же прекрати! – боль искажает мое лицо, впиваясь в сердце ядовитыми клыками. Я чувствую себя бессильным и никчемным. – Все будет нормально! С ним ничего не случится!

Не уверен, что мои слова коснулись ее слуха, потому что… Всего секунда и Мира теряет сознание.

* * *

Сижу на прохладном полу, подтянув к себе правую ногу. Спиной опираюсь о стену, отстранившись от мира и не слыша приглушённый галдёж, не замечая мелькания почти перегоревшей лампы, совершенно не чувствуя запаха медикаментов, витающего в воздухе.

У меня вообще нет мыслей. Нет эмоций. Только страх сковывает душу. Если они не выживут, моя жизнь потухнет, а душа умрет. Навсегда.

Во внутреннем кармане начинает вибрировать телефон. Я на автомате достаю его и невидящим взором всматриваюсь в экран. Не сразу, но различаю имя Беркута, принимая вызов.

Не говоря ни слова прикладываю мобильник к уху.

– Ну что там? Новости есть?

Горестно прикрываю глаза, сильнее сжимая корпус пальцами.

Отнимаю телефон, никак не реагируя на эмоциональное «МАРИБ!». И просто отбиваю вызов, потому что давящий ком в горле не позволяет разговаривать. Да и сказать-то по факту нечего.

Кстати, такие сильные неудержимые эмоции в голосе Птички я слышал лишь дважды. Сейчас. И пару лет назад, когда в попытках подразнить его дал понять, что его Яну я кадрил задолго до их знакомства. Прилетело мне тогда неслабо. С тех пор я как-то для себя решил, что дразнить этого хищника себе дороже, потому как если вывести его из себя, что мне блестяще удаётся, он прет как танк. Но слышать в свою сторону возмущённые крики и уничтожающую брань было приятно.

Снова раздаётся звонок. И снова Птичка.

– Да не знаю я ничего. Оперируют до сих пор, – мой голос сух и безжизненен.

– Четыре часа?!

– Уже четыре? – перевожу взгляд на циферблат. И вспоминаю, как Мира испугалась видения человека в чёрных часах с синими стрелками. Собаки проклятые. Вам это с рук просто так не сойдёт. Не сойдёт…

– Больница какая?

Отвечаю и отключаюсь. Вновь прикрывая глаза и опираясь затылком о стену.