Во власти его величества

– Не успели, – досадливо скривился он и тут же наигранно весело предложил: – Салат? – И продемонстрировал мне глубокую черную вазочку с взорвавшейся радугой внутри.

Не дожидаясь моей реакции, стал накладывать переливающееся цветами нечто в черную плоскую тарелку.

– Почему не успели? – Слова его мне не понравились, внутри что-то испуганно екнуло и сжалось, а тело напряглось в ожидании ответа.

Эор отставил салатницу, взял другое черное блюдо и переложил с него на мою тарелку три продолговатых, как мне показалось, яйца, только светло-зеленых в фиолетовую крапинку. Рядом кучкой легли какие-то черные зерна, затем треугольник хлеба, посыпанный семечками красного цвета, потом… Потом эор посмотрел на мою тарелку, понял, что в нее больше не влезет, и только после этого поднял голову, чтобы, глядя мне прямо в глаза, невозмутимо солгать:

– Ушли.

Так невинно это прозвучало, что я ему не поверила. Мой младший брат частенько подобные финты ушами проворачивает… Проворачивал.

Воспоминание, на время отошедшее на задний план, до судорожной боли сжало сердце. Рваный выдох сорвался с губ, стон я смогла удержать лишь неимоверным усилием воли.

И эор заметил это. Только, к счастью, неправильно понял мою реакцию. Поморщился недовольно, бросил взгляд на накрытый стол, затем мрачно посмотрел на меня и, снова скривившись, безрадостно поинтересовался:

– Истерить будем? И зачем? Да подумаешь! С ищейками чего только не происходит! Ну, умерли пять штук, чего волноваться-то?

Чего?! Я так воздухом и подавилась, с ужасом глядя на невозмутимого эора. Умерли пять штук?! Это что значит, он их… убил? Убил своих людей?! Боже мой! И такой спокойный! Он…

– Понятно, истерить все же будем, – недовольно подытожил.

Отодвинул свою пустую еще тарелку в сторону, поставил локоть на стол и опустил подбородок на ладонь, глядя на меня устало и все так же недовольно.

– Только давай быстрее, – откровенно взмолился он, – я вымотан и голоден.

Он убил пять человек. И сидит равнодушный. И есть хочет. Еще и мной же недоволен! Пять человек, боже мой! Пять человек!

– За что?

Вопрос прозвучал хрипло и очень испуганно. Чувствовала я себя перепуганной. До чертиков. До мурашек. До нервной дрожи во всем теле и панического желания сбежать подальше.

Выражение лица мужчины из скучающе-усталого поменялось на мрачно-непримиримое, после чего, глядя мне в глаза, эор жестко отрезал:

– За любимого.

Я только сейчас вспомнила его ответ на мой вопрос «Как мне тебя называть», и свою реакцию на него, и все дальнейшее… Он что, тогда ушел убивать этих несчастных?! Неужели они погибли… из-за меня? И они тоже…

Стало нечем дышать. Чувство вины резануло острым ножом, оставив на сердце глубокую кровоточащую рану. Я не могла заставить себя сделать очередной вдох. Замерла, потерянно глядя в пространство перед собой, не в силах перетерпеть боль, безжалостно сжавшую и без того истерзанное сердце.

Они погибли из-за меня.

Все они.

Пять незнакомцев и мой брат.

Я виновата в их смертях. И никто другой.

– Да ты что, издеваешься? – Эору стало уже не смешно.

Я не слышала, как он приблизился, почувствовала лишь, как сильные руки мужчины осторожно, но непреклонно поворачивают меня вместе со стулом лицом к нему.

Эор пощелкал пальцами у меня перед глазами, а когда я моргнула и сфокусировала на нем перепуганный взгляд, тяжело вздохнул и присел передо мной на корточки. Я так понимаю, это его любимая поза, потому что, если он хотел поставить наши лица на одну линию, у него все равно не получалось бы – даже в таком положении он был выше!

– Они заслужили, – произнес резко и грубо, заставив меня вздрогнуть, сжаться и прислушаться к его словам. – Они провалили серьезное задание, не справились, не оправдали надежды, подвели меня, в конце концов. Привели не того, подвергли твою жизнь не только сильному потрясению, но и серьезной опасности, осквернили твои честь и достоинство. Они заслужили смерть. Я убил бы их и без твоих слов. Ну-ка, перестала паниковать, пока я не вызвал лекаря и не усыпил тебя до утра.

Аргументы… подействовали. По крайней мере они поразили меня до такой степени, что под грозным мужским взглядом я совершенно неосознанно, но понятливо кивнула. И даже не намекнула, что, исходя из его же логики, ему надо было бы убить себя… за то, что осквернил мои честь и достоинство.

Я просто молча позволила эору развернуть стул и вновь придвинуть его к столу, молча же дождалась, пока он займет свое место и как-то зло наложит себе в тарелку темного мяса, тех же черных зерен и чего-то непонятного красного. Молча сидела, пока сотрапезник, резкими движениями нарезав мясо, сжевал несколько приличных кусков.

И вот странность: чем дольше я сидела и украдкой наблюдала за раздраженным эором, тем спокойнее мне становилось. Странно же, правда? Он злится, а я успокаиваюсь. Моя жизнь переворачивается с ног на голову, а мне даже немного смешно.

Кажется, я все же сошла с ума.

– Я рассказываю, ты слушаешь, не перебиваешь и не теряешь сознание, – в конце концов проговорил мужчина, бросив на меня предупреждающий взгляд.