Во власти наслаждения

— Я не стою твоей любви, Шарлотта. Я ревнивый идиот, — сказал он. — Для меня невыносима сама мысль, что кто-то еще может коснуться тебя. Эта мысль лишает меня рассудка. Прости меня. Я так раскаиваюсь в своей жестокости…

Мучительное сознание своей вины мешало Алексу говорить. Шарлотта ласково потерлась щекой о его плечо.

— Ты действительно идиот, Алекс. Зачем мне желать, чтобы до меня дотрагивался другой мужчина, когда мы так любим друг друга?

Но Алекс продолжал:

— Ты не знаешь, Шарлотта, как я был глуп. Я восхищался собой потому, что собирался тебя простить, хотя это ты должна была прощать меня. Если… если я пообещаю больше не сходить с ума, ты будешь доверять мне?

— Я доверяю тебе, — просто сказала Шарлотта. — И в постели, и вне ее.

— Я бы никогда не смог спать с другой женщиной, — ответил Алекс, продолжая тему постели.

— Ну, — спросила Шарлотта с насмешливой улыбкой, целуя смуглое плечо Алекса, — а ты можешь представить, что спишь со мной?

Она покрыла быстрыми поцелуями шею мужа. Затем, откинув голову, взглянула в его черные как уголь глаза:

— Я люблю тебя, Александр Фоукс. Я так тебя люблю, что, без сомнения, буду прощать тебя снова и снова — за все, что ты сделаешь.

Алекс смотрел на нее пронзительным взглядом.

— Ты не можешь любить меня так, как я люблю тебя.

Они помолчали. Теперь влага блеснула в глазах Шарлотты. Наклонив голову, Алекс стал страстно целовать ее глаза, щеки, уши. Он поцелуем стирал с ее нежной кожи каждую слезинку.

Наконец они вместе упали на кровать. Шарлотта сжала плечи Алекса, и он погрузился в ее теплую глубину.

Эпилог

Август 1803 года

В теплых осенних сумерках Алекс ехал верхом вместе с Люсьеном Бошем и Уиллом Холландом. Все трое наслаждались поездкой. Солнце садилось за край густого леса, окружавшего загородное поместье барона Холланда. Чувствуя после долгого дня пути близость дома, их лошади побежали резвее.

— А славное у тебя местечко, Уилл.

Уилл улыбнулся. Когда они подъехали к домику привратника, он придержал лошадь:

— Прошу прощения, я на минуту. Жена привратника заболела, и я хотел бы справиться о ее здоровье.

Уилл соскочил с лошади и исчез в крытом соломой домике. Люсьен натянул поводья и повернулся к Алексу.

— Ты так и не позволил мне поблагодарить тебя, — сказал он.

— Не за что меня благодарить, — ответил Алекс.

— Нет, есть, — настаивал Люсьен. — Я знаю о скандале, в котором пострадала твоя жена. Если бы я не попросил тебя, ты не оставил бы ее — особенно в такой момент. Если бы только ты сказал мне, что она ждет ребенка…

— Мы не знали. Кроме того, все разрешилось само собой. Шарлотта столкнулась кое с какими сплетнями, но сейчас все улеглось: никто и думать не осмелится, что Сара не моя дочь!

(Сара была его дочерью — каждой черточкой лица и изгибом бровей.)

— Да, но я очень сожалею, что…

— Люсьен, ничего не было.

Разговор прервал Уилл: он вышел из домика и вскочил в седло. Алекс пустил лошадь галопом, стремясь скорее добраться до дома. Он отсутствовал несколько часов, осматривая земли и новые прядильные фабрики Уилла. Он соскучился по детям… и Шарлотте.

Люсьен снова поравнялся с Алексом.

— Насколько я понял, сегодня твой день рождения, — лукаво заметил он. — Думаю, тебе приготовили сюрприз.

Алекс искоса взглянул на него:

— Откуда ты знаешь?

Люсьен загадочно улыбнулся:

— Я так предполагаю.

В том, что Пиппа бросилась ему навстречу прямо через зеленую лужайку, расстилавшуюся перед домом Уилла, не было никакого сюрприза. Возможно, что «бросилась» в данном случае было преувеличением: Пиппа мелкими шажками направилась к нему, тоненьким голоском крича: «Папа! Папа!» Алекс соскочил с лошади и, подбросив дочь, посадил ее себе на плечо, и она зашептала ему в ухо свои пахнувшие ежевикой секреты о котятах в амбаре и ягодах в саду.

Не было никакого сюрприза в том, что жена смотрела на него со смешанным чувством любви и желания, и Алексу с трудом удавалось держать себя в руках. Ему пришлось на какое-то время отойти в сторону и сделать вид, что он углублен в изучение фарфора Хлои Холланд (как будто он снова стал подростком). В журчащем смехе жены тоже не было ничего необычного, как и в его желании поскорее перекинуть ее через плечо и унести в спальню.

Ничего не произошло и за обедом. Сидевшая во главе стола Хлоя вела себя с очаровательной простотой — она без труда вошла в роль баронессы Холланд. Гости обсуждали возможное вторжение Наполеона и позорную смерть епископа Бернама в объятиях женщины сомнительного поведения. Никто даже не упомянул о дне рождения Алекса Он чуть не обиделся. Но может быть, Шарлотта приготовила ему что-то особенное в спальне? Скажем, огромный бант, а внутри — жена. Ему весьма понравилась эта мысль.

Дамы встали и удалились в гостиную. Алекс, Уилл и Люсьен расположились в библиотеке с бокалами виски: Внезапно двери библиотеки распахнулись, и вошел дворецкий Уилла — француз, утверждавший, что не говорит по-английски.

Алекс вопросительно посмотрел на него.

— Милорд. — В руке, затянутой в перчатку, дворецкий держал белый конверт. Он величественно поклонился и подал ее Алексу.