Во власти незнакомца

Олеся выглянула за окно на школьный двор. Никого и ничего. Только высоко слишком. Четвёртый этаж, но здание старое, так что можно считать, что весь шестой.

– Я просто проверяю, хорошо ли оно закрыто.

– Оно закрыто хорошо. Перестань дёргать ручку.

Олеся осмотрелась в поисках Анны Николаевны. Сегодня дежурить в рекреации и присматривать за учениками начальной школы должна была именно она, но ещё в начале перемены та попросила заменить её на пять минут, и куда-то удалилась.

– Я уже перестала, Олеся Александровна.

Леся кивнула и не заметила, как Марго с кем-то красноречиво переглянулась.

– Спасибо, я хоть кофе успела перехватить. С утра ни маковой росинки.

К ней подошла Анна Николаевна, вернувшаяся из столовой.

– Иди, я за ними послежу.

Олеся посмотрела на коллегу с сомнением. Какое-то нехорошее предчувствие не давало ей покоя. Анна уже доставала телефон, с которым и принялась прохаживаться по рекреации, заполненной шумящими детьми. Маргарита, наконец отставшая от окна, отошла в сторону, и Олеся вернулась в свой кабинет.

От перемены оставалось всего ничего, минут семь. Леся ещё раз пробежала глазами короткий план урока и, убедившись, что ничего не забыла, собралась вернуться обратно, чтобы убедиться в том, что всё в порядке, когда случилось что-то ужасное.

За дверью сначала послышался вскрик, который Олеся смогла расслышать даже через детский гомон. Потом наступила мёртвая тишина, а потом вновь вернулся гул, который всё нарастал и нарастал. А она стояла, взявшись за ручку двери, понимала, что случилось что-то страшное, и не могла заставить себя выйти из кабинета.

– Олеся Александровна! Там Шервинская… она выпала! Прямо на улицу!

Дверь распахнулась с той стороны, на пороге класса появился Артём Лукинский. Испуганный, бледный… Он кричал ей что-то ещё, но она ничего не понимала. Перед глазами была только распахнутая створка того самого окна, от которого Маргарита почти не отходила половину перемены.

Последующие часы стали самыми кошмарными в жизни Олеси. Занятия были отменены, родители спешно приезжали в школу и забирали детей домой. Леся сидела в одном из кабинетов старшей школы и постоянно плакала. Сначала она рвалась поехать вместе с Маргаритой, которую увезла скорая помощь, но когда директор строго-настрого запретил это делать, впала в какое-то состояние, схожее с трансом.

Её расспрашивали о случившемся, она то отвечала невпопад, то снова начинала рыдать. А когда директор всё же отдала распоряжение ехать домой и быть на связи, не выдержала:

– Я не м-могу… домой. Я хочу остаться здесь.

– Никаких здесь. Домой. И точка.

– Но Маргарита? А её отец?

– Он с ней рядом. Поезжай домой.

Валентина Кирилловна буквально силой заставила её встать и подтолкнула в сторону двери.

– Мне позвонят, когда будут новости?

– Обязательно. Поезжай домой и ложись отдыхать.

Олеся на ватных ногах вышла из кабинета. Легко сказать… Ей казалось, что она уже не сможет уснуть никогда. Чувствовала себя виноватой.

Почему… ну почему она не настояла на том, чтобы Маргарита больше не подходила к этому злополучному окну? Почему не сказала Анне, чтобы она следила за Шервинской внимательнее?

Добралась Олеся до дома словно в полусне. Ей постоянно хотелось бежать хоть куда-то и сделать хоть что-то. Чем-то помочь, побыть рядом с Маргаритой. Но она чувствовала себя скованной по рукам и ногам. Просто бродила по квартире, так и не сняв одежду, и не могла думать ни о чём другом.

А потом ей позвонили, и Олеся, даже не видя, кто набрал её номер, знала, что именно ей скажут, стоит только ответить.

– Шервинская не выжила. Полчаса назад отец позвонил.

Леся всхлипнула. Её парализовало от ужаса. Казалось, что она попала в какой-то кошмар, и стоит только приказать себе проснуться, как всё исчезнет.

– Я сейчас ему позвоню.

– Нет!

Тон Валентины Кирилловны был непререкаемым.

– Почему?

– Не почему. Я запрещаю тебе ему звонить. Пока сиди дома, я сама тебя наберу, когда понадобишься.

Она отключила связь, а Олеся села на край дивана и разрыдалась.

Наши дни

Точно такие же рыдания вырывались у неё из груди и сейчас. Пропитанные острой горечью, от которой воздуха в лёгких почти не осталось, они выворачивали Олесю наизнанку. Прошлое промелькнуло перед глазами со скоростью безумного калейдоскопа. Теперь тайна её незнакомца была раскрыта. Он нанял её на эту работу не просто так. Мстил за то, что она не уследила за его дочерью? Да… и сделал это холодно и расчётливо, так, что у неё просто не оставалось шанса на то, чтобы спастись от Артура Шервинского.

Олеся добрела до скамейки в парке и устало опустилась на неё. Она не знала, где сейчас находится. Просто бежала куда-то и вот теперь оказалась здесь. Кругом не было ни души, но так было даже лучше. Сейчас ей не хотелось никого видеть. И думать ни о чём тоже не хотелось. Жаль только просто отключить в себе способность мыслить и чувствовать было невозможно. Но она в итоге с этим справится. Олеся в это верила, уже зная, что это слишком несбыточно.

***

Все было как в тумане.