Во власти теней: омуты прошлого

– Опять будете возражать против оспаривания сделки? – задала невинный вопрос, совершенно не смущаясь устраивать шоу перед Градовым.

– А то вы не знаете, – фыркнула она и отвернулась.

Я еле-еле поборола брезгливость. Обычно мы не враждовали с другими юристами – это было глупо. Ведь нахождение на противоположных сторонах прежде всего обусловлено работой и только работой и не может стать причиной личных конфликтов. Наоборот, поддержание лояльных отношений с коллегами помогало в практике. Но на взаимоотношения с представителями «Монтажного управления» обыкновение не распространялось. С самой первой встречи они – частенько Лолиту заменял мужчина, такой же крикливый и спесивый, как и она – отнесли нас в раздел «личных врагов», не разделяя суд и отношения вне зала. Для меня это было в новинку: странно и необоснованно. Будто лично я отобрала у этой самой Лолиты еду и кров и теперь кичилась этим. Они сделали из нас и нашего доверителя – завода «Тяжмаш» – вселенское зло, только и жаждущее обобрать до нитки «честных граждан» и пытались доказать это суду.

Стоит ли говорить, что я только и мечтала о том, чтобы найти способ выкинуть «Монтажное управление» из реестра требований кредиторов и навсегда забывать об этих мерзких юристах, пытающихся вставлять палки в колёса правосудию. Увы, это было невозможно – мы исчерпали попытки признать поставку между должником и управлением недействительной, мнимой. Да, частично мы отбили их требования, но небольшая часть всё же продолжала числиться в реестре, вызывая зубную боль.

Благо ожидать не потребовалось – по громкой связи объявили номер нашего дела, и я первой прошла в зал заседания, отметив, что Градов, как настоящий джентельмен, пропускает перед собой Лолиту.

Глава четвёртая

– То есть вы считаете, что «Никотех» расплачивалось с «Трубтехом» за полученные автомобили его же деньгами? – судья, не моргая, смотрел на меня, будто ища любое проявление сомнений на моём лице.

– Верно, – кивнула. – Судебными актами уже установлена мнимость сделки по поставке товара от «Никотех» в пользу «Трубтеха», за которую «Трубтех» перечислял «Никотех» денежные средства на расчетный счет. В дальнейшем именно этими деньгами «Никотех» расплачивалось за получение автомобилей как «Трубтеху», так и лизинговой компании. Как мы видим из выписок по расчетному счету, у «Никотех» не имелось иных поступлений, хозяйственная деятельность фактически не велась. Прошу обратить суд внимание на страницу четыре заявления о признании сделки недействительной, на ней конкурсным управляющим изложена хронология оплат со стороны «Никотех» и поступления денежных средств от «Трубтеха». Вот, например, четвёртого апреля две тысячи семнадцатого года на счет «Никотех» поступило три миллиона четыреста пятьдесят тысяч с назначением платежа «Оплата по договору поставки». Днем позже «Никотех» оплачивает «Трубтеху» два миллиона с назначением «оплата за передачу прав лизингополучателя», а также триста тысяч перечисляет лизингодателю в качестве платежа по договору лизинга. Аналогичная ситуация прослеживается вплоть до конца мая. Таким образом, налицо транзитный характер перечисления денежных средств.

Я замолчала, поставив большую жирную точку. Боковым зрением заметила, как зыркает на меня Лолита. Она эмоционально возражала против удовлетворения заявления, чуть ли не брызгая слюнями, будто я отбираю её личные автомобили и в этом деле у неё, какой ни на есть, самый «шкурный» интерес.

– Ещё дополнения будут? – ответом судье было стройное «нет» от меня и других участников процесса. – В прениях участвовать будете?

– Нет, уважаемый суд, всё сказано на предыдущей стадии, – я пожала плечами.

Остальные также не изъявили желание по второму кругу повторять свои речи: заседание длилось уже час, и каждый из нас успел высказаться всласть.

– Хорошо. Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения.

Мы вышли из зала. Собравшаяся возле него толпа одарила нас неодобрительно-сочувствующим взглядом. Из-за нас ход процессов чувствительно застопорился: тем, у кого заседание на полшестого, куковать в суде до позднего вечера. Такова судьба-судьбинушка банкротных юристов: первыми приходить, последними уходить… когда на часах девять вечера, свет в здании почти погашен, и только усталые судебные приставы на входе вновь недовольно качают головами, закрывая за припозднившимися борцами за справедливость двери.

– И каковы наши шансы? – повернулась к Градову, улыбнувшись краешками губ. Внутри меня пышным цветом цвела гордость – после каждого дела, где я была полностью уверена в своей правоте, я чувствовала себя как минимум гениальной.

– Позиция сильная, – вынес вердикт Евгений Александрович. – Посмотрим, что скажет суд. Единственное, я сомневаюсь в том, что он применит последствия недействительности в виде изъятия автомобилей.