Во власти теней: омуты прошлого

— Так? — по-своему расценил моё молчание Евгений.

— Он на тебя смертельно обижен и хочет устроить показную порку, — интерпретировала мотивы Андрея. — Хочет пойти до конца и лишить тебя статуса.

— Это я и так знал, — Градов провёл рукой по моей почти голой коленке. Почти — потому что тонкие капроновые чулки почти не ощущаемы на теле. — Ты предупредила, что ему за это грозит?

— Не увидела смысла. Если Шувалов что-то решил, его ничто не остановит.

— Компромиссы?

— Исключены, — покачала головой и закинула ногу на ногу. — Разве что… — не знаю, сперва я не хотела озвучивать «шутку» Андрея Градову, но чёрт дёрнул за язык. Что-то внутри меня жаждало увидеть его реакцию…

— И?

— Он очень хотел, чтобы я стала его любовницей.

Серые глаза Градова гневно сверкнули, и я мигом прикусила язык.

— Я ему яйца оторву, — ледяной голос Евгения не мог меня обмануть — Градов был раздражён.

— Фи, как грубо, Евгений Александрович.

— Он к тебе прикасался? — вновь обманчиво-спокойный вопрос.

— Нет, — я мягко улыбнулась. — Меня его предложение не интересует.

— Я не буду терпеть, если какой-то щегол обидит мою женщину.

Я знала, так и будет. Он из тех, кто воспримет подобное предложение как личную обиду. У Градова не было ревности, нет, им овладело что-то иное, что-то, должно быть, непривычное ему, потому что он вдруг сказал:

— С этого момента свои дела я веду сам.

— Это была шутка, — кажется, зря я ляпнула лишнее.

— Меня это не волнует. Он позволил выказать тебе неуважение и поплатится за это.

— Жень, ты меня пугаешь, — сказала, глядя ему в глаза, снизу вверх. Градов возвышался надо мной хладнокровной глыбой, готовой пойти до конца, до любого конца.

— Тебе нечего бояться, — он улыбнулся, но улыбка эта выглядела хищным оскалом. — Дай мне десять минут, я закончу свои дела и буду свободен. — Резко сменил тему.

— Хорошо, — освободила его место. — Я пока пройдусь по коридорам.

Ради интереса прошлась даже до другого корпуса, который сейчас мог похвастаться свеженьким ремонтом. Заглянула в пустую аудиторию, — ох, сколько воспоминаний нахлынуло! Гордо вышагивающие студенты института прокуратуры, облачённые в прокурорскую синюю форму, как и раньше вызывали лишь снисходительную улыбку — позёры, что с них взять.

***

Когда мне позвонила мама и попросила заехать, я не восприняла её просьбу с должной осмотрительностью. А следовало.

Потому что едва я переступила порог, она накинулась на меня с вопросами.

— Кто это с тобой был тогда? Что за мужчина? Кристина, почему я ничего о нём не знаю?!

— Успокойся, ма, — с полуулыбкой попыталась успокоить любопытную родительницу. — Я бы тебе и так всё рассказала, когда посчитала нужным.

— Нужным, — фыркнула мама, уперев руки в бока. — Тебя пока петух жареный не клюнет, ты ничем не поделишься.

— Да прям уж, — не согласилась.

— Ты давай не уходи от темы. Куда дела Егора?

— Никуда не дела, — решила занять себя мытьём нескольких кружек в раковине. Руки чесались что-нибудь делать, а не болтать просто так. — Так вышло, что наши дороги разошлись. А про Евгения я тебе не говорила, потому что сама не знаю, к чему это всё приведёт.

— А что не так? С пятого этажа не больно-то и увидишь, но вроде респектабельный молодой человек.

— Его зовут Евгений Градов, адвокат и мой бывший преподаватель.

— Что? — мама выключила воду из крана. — Ну-ка повернись.

— Дай домою, — вновь повернула вентиль и, не торопясь, смыла пену с кружки. Только вытерев руки вафельным полотенцем, соизволила повернуться к маме, игравшей роль заправского ревизора.

— Сколько ему хоть лет, твоему Евгению?

— Он старше меня, намного, — уклончиво ответила я.

— На сколько? Десять, двадцать?

— Второе. Да какая разница, мам! Главное, чтобы человек был хорошим. Ты сама мне это говорила, — вспыхнула.

— Посмотри на тёть Лиду, — мама устало покачала головой. — Ефимыч старше её на двадцать пять, уже глухой и седой старик, а она — живчик! Сейчас — ещё ничего, а потом… зачем тебе эта обуза?

— Ну ты же знаешь, что в любом случае я поступлю по своему.

— Да знаю, Кристя, знаю, — она села за стол и машинально вытащила из конфетницы шоколадку. — Чего один Давыдов твой стоил.

— А я знаю, что ты позволишь мне сделать свои ошибки и никогда не пойдёшь против. И примешь любой мой выбор. Я тебя за это и люблю.

— А что толку тебе запрещать? Только хуже сделаю, — она улыбнулась и аккуратно распечатала обёртку. — Ладно… И что, ты его любишь?

— Не знаю, ма, — повела плечом. — И да, и нет. Раньше любила, сейчас уже не могу сказать.

— Раньше? — нахмурилась мама, а я поняла, что сболтнула лишнего.

— Там долгая история, не хочу сейчас об этом.

— А он тебя любит?

— Ты сама мне говорила, что это не всегда важно. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, — попыталась изобразить её голос.

— Уж пусть лучше любят тебя…

— …чем любишь ты, — хмыкнула. — Я помню. Но тут случай совершенно другой. У нас с Градовым… взаимовыгодное сотрудничество.

— Ясно, значит, знакомить ты нас не будешь.

— Ну почему же, может и до этого дело дойдёт, — я ободряюще накрыла её ладонь своей.