Во власти теней

Даже несмотря на нежеланное пробуждение, на душе пели птицы — вчерашние события яркими красками вспыхнули в голове, даря картинки-воспоминания с совершенно непристойными образами.

— Доброе утро, — протянула, открывая глаза.

Впрочем, напрасно — в кровати, кроме меня, никого не оказалось. Я не надеялась, что кое-кто дождётся моего пробуждения, но мне было бы куда приятнее проснуться с ним рядом. На тысячную долю секунды в голове промелькнула мысль: «А вдруг он оставил меня одну?».

Сев, заметила на прикроватной тумбочке небрежно брошенный белоснежный халат, в который поспешила сразу же завернуться. Собрала раскиданное по полу нижнее белье, аккуратно сложила его под одежду и только тогда, ступая по полу босыми ногами, направилась на поиски хозяина дома.

Кухня пустовала, напоминая о недавнем присутствии хозяина лишь светящимся табло кофе-машины. Проходя мимо лестницы, невольно взглянула наверх, но подняться не решилась. Вместо этого, сунув ступни в босоножки, вышла на террасу.

Градов сидел во внушительном ротанговом, с молочной обивкой, кресле. В халате он выглядел уютно-домашним и почти «прирученным».

— Доброе утро, — негромко оповестила о своём присутствии.

Он обернулся и смерил меня мягким, улыбающимся взглядом:

— Доброе, Кристина. Как спалось?

— Замечательно, — прикусила губу, сдерживая рвущийся наружу смешок. Мне спалось не просто замечательно, но не пищать же от восторга?

Градов на мой ответ только усмехнулся и, отставив чашку на столик, развёл руки в приглашающем жесте:

— Иди ко мне.

Я не колебалась ни секунды. Опустилась на его колени, откинувшись спиной к груди и с упоением вдохнула: от Евгения Александровича пахло хвоей и кофе. Он зарылся носом в мои волосы и позволил рукам оглаживать мои бёдра под задравшимся халатом, подниматься им всё выше и выше, пока слабо затянутый пояс не развязался.

Невольно вздрогнула, когда лёгкий прохладный ветерок проскользил по обнажённому телу едва ощутимой волной. Ладони Градова тут же накрыли грудь, зажав между пальцев затвердевшие соски.

— Твоё тело сводит меня с ума, — довольный мужской голос урчал почти по-кошачьи.

Под умелыми ласками я растаяла, расплылась, как лужица мороженого, прикрыла глаза, сосредотачиваясь на звуках собственного дыхания и прикосновениях Евгения Александровича.

Сжал грудь и тут же едва ощутимо провёл по соску кончиком пальца, чуть сжал — аккуратно, будто прекрасно зная границы моего удовольствия, границы между ним и сладкой тягучей болью. Провёл ногтями по коже вниз, задержавшись на животе, вырисовывая на нём только ему известные символ. А затем… его ладонь накрыла местечко между ног, и палец настойчиво скользнул на клитор, сорвав стон с моих губ.

— Чш-ш-ш-ш, — тихий шёпот на ушко, — тише, моя девочка.

Движения его пальца стали быстрее, напористее, когда моё тело отозвалось на его ласки вспышкой горячего возбуждения, которое он не мог не почувствовать.

— Ты такая отзывчивая, такая… чувствительная, — бархатный голос дарил ещё большее удовольствие. — Чувственная… такая искренняя… такая настоящая, — он, казалось, ловил кайф только от моей реакции на его прикосновения.

Он мучил меня — и эта сладкая пытка могла продолжаться практически вечно.

— Не-е-ет, — едва я сжала внутренние мышцы, чтобы приблизить сладкое окончание, то получила ощутимый укус в шею. Его руки замерзли, лишая удовольствия. — Расслабься. — Я послушалась и от вспышки ощущений прикусила губу, когда его пальцы вновь оказались внутри меня. — Я хочу, чтобы ты прочувствовала каждое движение…

И я чувствовала, послушно борясь с собственным телом, готовым вот-вот натянуться, как струна.

— Вот так, хорошая, послушная девочка. Так же гораздо приятнее, не правда ли?

Голос Градова звучал будто сквозь толщу воды, мне приходилось прикладывать усилия, чтобы сосредоточиться на том, что он говорит.

— То, что ты сейчас чувствуешь— практически единственное чистое удовольствие в этом мире. Вся сладость не сколько в оргазме, сколько в пути к нему…

Сколько прошло времени прежде чем я наконец-то достигла пика? Ощущения оказались совсем иными — не мимолётной вспышкой, а тягучей, продолжительной волной тепла, растекающегося по телу.

— У тебя телефон разрывается, — смешок Градова выдернул из сладкой неги.

— Что? — голос не слушался.

— Кто настойчиво названивает тебе уже пару минут, — терпеливо повторил Евгений Александрович. — Иди — ответь.

Я прислушалась — и правда. Где-то в недрах дома на пределе громкости разрывалась короткая мелодия. Снова и снова, по кругу, телефон оповещал меня о входящем вызове.

Градов помог мне подняться, ноги почему-то совершенно не держали меня. Запахнув халат, стараясь идти ровно и не шататься, направилась в спальню. К тому моменту, как я подошла к телефону, вызов уже прекратился. На экране висело уведомление о трёх пропущенных от Алины и пара сообщений с коротким текстом: «Крис, позвони мне, как сможешь!».

Это отрезвило меня — и я, не раздумывая, перезвонила подруге.

Алина ответила сразу же, тороторя так, как раньше за ней не замечалось.