Во власти желаний

Меня одолевает нестерпимое желание вмазать ему, расцарапать всю его смазливую рожу до крови, но почему-то я ничего не делаю для этого. Поддаюсь внезапно нахлынувшим эмоциям, хотя понимаю, что это тело подведёт меня, если я так и буду плавиться от настойчивости мужских губ.

И что я делаю, чтобы это прекратить?

Дура! Позволяю какому-то сосунку, который к тому же является парнем моей дочери, хоть и бывшим, целовать меня так, как никто не позволял себе меня целовать. Окутав уже знакомым мужским ароматом, Марк прижимает меня своим телом. Телом, которое мне теперь хочется потрогать.

Да что же это такое?

Довольно!

Во мне сбились настройки. Я делаю то, чего не должна: позволяю ему углубить поцелуй. В ход уже вступает его язык.

О, язык такой горячий, умелый и напористый.

Я вжимаюсь в него и вырываю из рук Марка свои, но только лишь для того, чтобы изучить его крепкое тело. Пройтись по перекатывающимся мускулам под футболкой. Когда я ещё смогу насладиться упругостью и разгорячённостью кожи? Дима не может похвастаться такой мускулатурой, а я внезапно осознала, что мне это до одури нравится.

Чёрт, мне и впрямь нравится его тело!

Кожа Марка покрыта испариной, я растираю ладонями эту влагу, блуждая по широкой спине.

Боги, если я сейчас же не остановлюсь, то буду очень сожалеть.

Я слышу свой внутренний голос. Он кричит в моём сознании, но желание внутри меня и что-то незнакомое заглушают его. Возбуждение притупляет голос совести.

Я обвиваю руками шею Марка, повисая на нём. Готова уже запрыгнуть на него, ощутив как в мой живот упирается стояк, но не сейчас. Взяв за плечи, я разворачиваю его и тогда мои пальцы самопроизвольно начинают расстёгивать пуговицу на его джинсах. Быстро, как будто я куда-то тороплюсь.

— Вот это мне уже нравится, ягодка, — сверкают его глаза, когда он отстраняется от моих губ и откидывается на дверь, чтобы понаблюдать за тем, как я справляюсь с его штанами.

— Не поверишь, но мне тоже! — отвечаю и снова целую его.

Остервенело. Вот-вот разорву его губы. Нервно кусаю и слегка посасываю нижнюю губу. Мужские руки ласкают мои бёдра, задирают подол ночнушки и с осторожностью подбираются к кромке трусиков.

М-м-м…

— Сними их, Марк, — не слова, это стоны выходят из моих истерзанных уст.

Я одной рукой оттягиваю вниз бегунок на ширинке, выпирающей из-за впечатляющего стояка, а другой нащупываю дверной замок. Резко отодвигаю щеколду, после чего Марк вываливается на площадку почти со спущенными штанами, едва ли не утянув меня за собой. Я даже не успеваю глянуть на его реакцию, так как тотчас запираю дверь перед ним, в которую он принимается долбиться.

— Что… ты… Вик? — в смятении проговаривает.

— Уходи, Марк! — тихо отвечаю, пытаясь надышаться.

Опершись лбом о дверь, я выравниваю своё дыхание и прислушиваюсь к звукам, доносящихся с лестничной площадки. Марк застёгивает ширинку, но уходить не торопится.

Я чувствую, как он плотно подпирает собой дверь, вероятно, опустившись на корточки.

— Бля, идиот! Я должен был понять, что здесь что-то не так, — расстроен он будто. — Ну не могла ты так отвечать мне, если бы это была не игра.

Какой рассудительный. Я же похвастаться сейчас этим не могу. Мой разум всё ещё парализован. Но точно могу сказать, что поначалу то, что между нами происходило, нельзя назвать игрой. Это можно назвать сумасшествием, безумием, но точно не игрой. Во всяком случае с моей стороны.

А вот с его? Что правит Марком?

— Уходи, Марк! — снова повторяю.

— Или это всё из-за кольца? — фыркнув, неожиданно он спрашивает. — Ещё с утра на твоём пальце не было этого булыжника! — я слышу как он поднимается на ноги и прислоняется к двери. — Ответь, тебя это остановило? Ты внезапно вспомнила о Диме?

Ох, ошибаешься. Ты-то мне и напомнил только что о нём.

— Тебя это не касается!

— Да как же? — привычно дерзит наглец. — Тебе только так кажется! Меня это ещё как касается! Причём напрямую!

— Да, я выхожу замуж! Мы с Никой уезжаем на днях, поэтому убирайся!

Марк вдруг начинает смеяться во весь подъезд, как ополоумевший, на что реагирует соседка по площадке. Старушка — та ещё вредина. Держит в страхе весь подъезд и голыми руками ловит нарушителей правопорядка и её сна в частности.

— А ну, кыш отсюда! Сейчас как вызову милицию, мало не покажется!

— Бабуль, сейчас милиции уже нет, — на удивление, любезно отвечает Марк.

— А я вот вызову и посмотришь!

— Знаешь, хер тебе, а не свадьба! Я не позволю, уяснила!? — говорит он, хотя нет. Он угрожает.

— Пьянчуга! Развелось вас здесь уж больно много! — бубнит старуха под громкие и стремительно удаляющиеся шаги.

Я бегу к кухонному окну. Прислонившись к прохладному стеклу, слышу сначала грохот подъездной двери, а затем вижу, как Марк подбегает к своему автомобилю и садится в него. Под оглушительный рёв мотора машина резко срывается с места и скрывается за углом дома.

С его уходом дыхание восстанавливается, гипнотическая дымка перед глазами рассеивается и сознание полностью возвращается ко мне.

Я слишком многое позволила ему.

Куда уж там! Себе!

Я слишком многое позволила себе. Как бы это не аукнулось мне в будущем.