Во власти желаний

За минувшие десять дней я была на трёх… или даже четырёх собеседованиях, но ни один работодатель так мне и не перезвонил. Я по-прежнему тружусь на Диму, но отмечу, что он, как и обещал, не докучает мне. Наше общение сводится к минимуму и затрагивает строго рабочие моменты.

На работе дышать стало заметно легче, да и дома тоже…

Нику я практически не вижу. Наверное, спуталась с кем-то, ведь домой она сейчас приходит только под утро, а иной раз может вообще не явиться. Передо мной она уже давным-давно не отчитывается. Хотя есть всё же в этом один плюс: меньше общения с ней — меньше ссор и ругани, но время от времени я по ней жутко скучаю. Соскучилась по нашему былому общению, но вряд ли мне когда-либо удасться вновь войти в круг доверия дочери.

Раньше я зачастую мечтала об одиночестве, о свободе. И вот настал такой момент. Момент, когда никто не дёргает меня по пустякам, никто не ущемляет меня и не перекрывает мне кислород. Никто не высасывает из меня все соки, не выкручивает руки и не зажимает по разным углам. Я испытала на себе что такое одиночество во всём своём очаровании. Узнала на своём опыте, что одиночество для меня ничем не отличается от свободы. Просто в душе пустота, да надежды все обратились в прах, но я свободна.

Свобода — это когда единственный твой собеседник — сотрудник банка, напоминающий о предстоящем платеже по кредиту. Это когда единственный, кто тебе звонит по утрам — будильник, который напоминает мне о том, что впереди меня ждёт ещё один день одиночества. Когда в холодильнике, кроме банки солёных огурцов и прокисшего молока вряд ли что-либо найдётся, но никто и слова не скажет против. Тогда, когда одиночество не кажется чем-то страшным. Это тогда, когда ты свыкаешься с реальностью и уже не думаешь о том, что будет дальше. Кто будет дальше. И будет ли вообще. Ничего неважно. Ничто не имеет смысла.

Но я прекрасна в своём одиночестве. Мне комфортно так жить. Иного я не желаю.

Марк?

Марк тоже исчез. Сгинул, оставив после себя горькое послевкусие. Как я и думала, мачо сделал своё дело и отчалил на всех парусах, держа курс на очередную дурочку, вроде меня.

Нет, я точно не знаю. Это всего лишь моё предположение, основанное исключительно на его природной сущности завзятого бабника. Такие, как он — неисправимы. Таких сможет исправить только эффект бумеранга, но дело в том, что я давно уже не верю в него.

Сегодня на работе я страшно вымоталась, сдавая квартальный отчёт. Но спать я завалилась не потому, что была выжата до последней капли, а из-за того, что Ника, на удивление, весь день пробыла дома.

Я избегаю её после… после того, как имела глупость переспать с Марком. Всякий раз, когда Вероничка смотрит на меня, у меня такое чувство, будто она о чём-то догадывается. Ждёт момента, когда я сама лично признаюсь, как подло обошлась с ней, наплевав на данные ранее ей обещания.

Не знаю что тогда произошло со мной. Будто всё в один миг перестало иметь для меня какую-то ценность. Сознание словно стрёлось, а руководили мною низменные чувства и только. Никогда прежде такого не позволяла себе.

Разум вернулся сражу же как только я почувствовала на себе его тяжесть, но это было уже после совершённой глупости. Сознание вернулось, а вместе с ним стыд, сожаление и страх. Реальность обрушилась на меня и задавила своим тяжеленным грузом.

И хоть чувства мои раздавлены, но я не сломлена. Я и не с таким в жизни сталкивалась.

Какой-то мальчишка, перевернувший мою жизнь вверх дном, вряд ли сможет сломить меня. Ходок, который скрылся с горизонта, оставив во мне пробоину после себя, едва ли сможет заставить меня сдаться и потопить мой корабль жизни, разбившись о скалы самоосуждения. Я всё ещё нахожусь на плаву, только вот запас плавучести стал ниже. Намного ниже.

— Мам, я ухожу! — Ника машет мне, заглянув в мою комнату. — Не теряй меня. Я не знаю когда вернусь.

Замечаю в её руках спортивную сумку, набитую до отказа.

Неужто решила жить самостоятельной жизнью вдали от мамочки? Пора бы уже.

— И куда же ты собралась? Поздно же уже, — мне на самом деле любопытно, даже немного волнительно за дочь.

Ника бросает на пороге сумку, мечтательно закусывает нижнюю губу, и семенит мелкими шажками в мою комнату, обняв себя руками. Она садится в кресло напротив и чего-то тянет с ответом. Я отбрасываю с себя одеяло и так же сажусь на кровати, внимательно изучая этот искрящийся взгляд. Так бывало только тогда, когда моя дочь в очередной раз влюблялась.

Так. Мне уже становится страшно.

— К Марку на пару дней, — говорит, старательно выводя пальцем сердечко на своей коленке. — Он предложил попробовать пожить вместе, ну я и согласилась. Чего тянуть? Нам хорошо вместе.

— Что, прости? — вырывается из меня нервный всхлип, спина в момент покрывается противными иголками, тело бросается то в холод, то в жар. Хоть кто, но только не он. — К Марку? Это к которому Марку?

— Ну, мам, — закатывает глаза, нацепив косую ухмылку. — Ну к какому Марку, сама подумай! К моему Марку. Или ты знаешь ещё какого-то Марка?