Во власти женщины

Высокая рыжеволосая женщина уставилась на его руки, когда он рывком расстегнул манжеты на рубашке и сорвал ее с себя. Скинув ботинки, Ник стал снимать с себя брюки, а врач не сводила глаз с его накачанных бицепсов и широкой груди.

Сдерживая дрожь, причиной которой могло быть лишь то, что он полночи провел на сорокаградусном морозе, Ник уставился на Пию, лежавшую на кровати с закрытыми глазами.

Раздеваться догола или нет?

Сейчас она ничего не осознавала, после пробуждения она может испугаться, обнаружив себя в его объятиях. Она подумает, что он воспользовался ее беспомощностью. А он совсем этого не хотел.

– Оставить ли на ней трусики и бюстгальтер?

– Они из очень тонкой ткани, поэтому не имеет значения.

– Теперь ваша помощь не нужна. Вам нечего смотреть, – прорычал Ник, грозно взглянув на врачей.

Он проводил их до двери, с досадой отметив про себя, что рыжеволосая девушка пожирает его глазами. Ну почему Пия не смотрела на него так? Тогда, возможно, она не уехала бы без него этим утром, а он не позволил бы ей подвергать опасности свою жизнь.

Закрыв за врачами дверь, Ник вернулся к кровати. Осторожно откинув одеяло, Ник залез под него. Он старался ни о чем не думать, не представлять себе ее округлых форм. Слава богу, что он оставил на ней нижнее белье, иначе ему сложнее было бы справиться с собой. Нельзя медлить ни секунды, его тепло должно проникнуть в ее тело, сохранить ее жизнь.

Внезапно Ник остановился. Что он делает? Спасает дочь человека, отнявшего жизнь у его родителей и чуть не убившего его самого. Он мог бы сделать то же самое с Зевсом, заставить его испытать такую же боль. Око за око, зуб за зуб. Но он не поступит так бесчеловечно.

Не колеблясь, Ник просунул руку под плечи Пии и крепко прижал ее к себе. Он думал, что она будет сопротивляться или хотя бы пробормочет что-то в знак протеста. Но вместо этого он услышал удовлетворенное мурлыканье. Она, как котенок, прижалась к нему, будто пытаясь проникнуть в его тело, где было тепло, уютно и безопасно. Где можно было спокойно уснуть.

Обняв ее за плечи, Ник положил ее голову к себе на грудь, ближе к шее, и нежно обхватил ее ноги своими ногами. Они превратились в единое целое. Странно, но такое ощущение близости он никогда прежде не испытывал. Оно было более интимным, чем секс.

Ник лежал рядом с Пией, крепко обнимая ее, гладя волосы, уткнувшись носом в мокрые пряди и вдыхая ее запах, наполненный нотками жасмина и гардении. Он пытался также не думать о том, как она жила до семнадцати лет. Когда он сам играл в футбол с друзьями и ходил на речку с дедом Аво, не беспокоясь ни о чем, Пия жила в настоящем аду. Ник представлял, как ее собственная мать заставляла ее принимать наркотики и подвергала насилию, и ему хотелось рычать и кусаться. И отец Олимпии, должно быть, взял ее к себе, чтобы позаботиться о ней…

Ему невыносимо было даже на секунду подумать о том, что он может испытывать благодарность к человеку, повинному в смерти его родителей. Сердце его разрывалось при мысли об этом. И все же он был рад тому, что Пия была вырвана из этой среды, иначе ей незачем было жить.

– Именно поэтому ты так стараешься для Зевса? – прошептал он, поцеловав ее волнистые волосы.

Но все-таки он потопит Олимпию вместе с ее отцом. Сердце Ника сжалось при этой мысли. Он очень долго шел к этому, чтобы сейчас сдаваться под наплывом эмоций. Она возненавидит тебя. Да, возненавидит.

Он вздрогнул, когда Пия что-то тихо пробормотала.

– Защити меня, – выдохнула она.

Что она говорит? Она работала так усердно для того, чтобы отец ее защищал?

Мысли вихрем закрутились в его голове, и Ник, зажмурив глаза, напряг свою волю, заставив себе не думать ни о чем.

Пия всхлипнула, и он крепче прижал ее к себе:

– Спи, querida. Я смогу тебя защитить.

Глава 8

Пия в который раз пыталась выбраться из сумрачных глубин сна, но вновь и вновь ее засасывало в темный омут. Сначала она различала тьму и лунный свет, затем – проблеск полуденного солнца, но кости ее так болели, что она вновь обессиленно откидывалась на жесткий матрас.

Но только не в этот раз. В чувство ее привел дразнящий запах дорогого одеколона. И легкое прикосновение чьих-то мягких волос к ее щеке. Она вздохнула с облегчением. Ей показалось, что она спала целую вечность. Заставив себя открыть глаза, Пия увидела золотистые лучи солнца, проникавшие в окно.

Разве когда-нибудь она была такой разнеженной, такой умиротворенной? Никогда…

Пия быстро вскочила на кровати. Взгляд ее упал на Ника, лежавшего рядом с ней, и при виде его – такого сильного, мужественного и все-таки такого уязвимого – в ней пробудилось горячее желание. Его лицо было расслабленным, будто только во сне он обретал покой, и черные ресницы лежали на щеках изысканными полукружиями.

Ее охватило непреодолимое желание прикоснуться к его мускулистой груди, к его плоскому накачанному животу, к его бедрам, прикрываемым лишь трусами…

И вдруг до нее дошло. Он был практически голый. И она тоже!

– Ник?! – Схватив простыню, Пия прижала ее к груди и отодвинулась на край кровати. Что он сделал с ней? – Ты… ты змей!