Во власти женщины

– Я хотел всего лишь вернуть тебе то, что ты потерял. «Бриллианты Сантоса». Утраченную империю Сантос.

– Это отговорки. Ведь ты не такой, как твой отец!

Над небом Нью-Йорка сгущались тучи, словно силы небесные грозили наказать людей за их грехи.

– Я не хочу обсуждать моего отца, – сказал Ник. Он не мог вспоминать тот день. Ему ненавистны были эти воспоминания.

– Но я хотел бы обсудить.

– Пожалуйста, не надо, – взмолился Ник.

– Я потерял свою дочь, Никандро, и ты не можешь вернуть ее. Ты действительно думаешь, что деньги и бриллианты могут спасти души, возродить сердца, вернуть любовь?

Ник мучительно задумался над этими словами. Любовь была радостью и счастьем, а не зависимостью, граничившей с сумасшествием. Когда находился с Пией в Барселоне, ему было хорошо. Невероятно хорошо. И только когда он расстался с ней, он почувствовал себя словно в аду.

Пия…

Ее имя стучало в его мозгу. Невероятно, но он ушел от единственной женщины, которую по-настоящему любил. И разве «Бриллианты Сантоса» стоили того?

– Нет, я сказал тебе! – в давящей тишине комнаты разнесся голос Аво. – Это невозможно. Поэтому я снова спрашиваю тебя: что мы здесь делаем?

– Голдсмиты владеют «Бриллиантами Сантоса», и их дочь – подходящая жена.

– Для многих, не сомневаюсь. Но для тебя? Безумец! А что касается «Бриллиантов Сантоса», то кому они нужны? Оставь их в покое и начни новую жизнь.

Закрыв глаза, Ник склонил голову.

Ему вдруг стало ясно, что он цеплялся за «Бриллианты Сантоса», как за спасительную надувную лодку, отчаянно пытаясь завершить игру. Иначе все его усилия могли оказаться напрасными.

«Пия… У тебя останется Пия на всю жизнь», – словно прошептал ему тихий внутренний голос. Если только Пия захочет общаться с ним после того, что он сделал с ней! Ник до сих пор не мог поверить в то, что овладел ею, как животное, в Париже. И он не удивится, если она больше никогда не захочет разговаривать с ним.

– Я боюсь, – сказал Ник. Он не хотел превратиться в монстра, как его отец.

– Другая сторона страха – это свобода, мой мальчик. Только тогда, когда мы перестаем бояться, мы способны начать новую жизнь. Позволь мне увидеть тебя счастливым, пока я еще живой. Ведь эта женщина для тебя – самый дорогой человек на свете, не вздумай ее потерять.

Пия стояла перед двойными дверями, ведущими в конференц-зал.

Вокруг огромного стола сидели члены клуба «Ку виртус». Один стул был свободен, и Пия обрадовалась этому. Она не знала, хватило бы ей сил совершить задуманное, если бы Ник был здесь. Сегодня утром газеты пестрели фотографиями счастливой пары, появившейся на вчерашнем банкете. Ник и его будущая супруга выглядели вполне счастливыми.

Пия ненавидела его за то, что он вновь пробудил в ней ощущение ненужности и одиночества. Она поверила, что он полюбил ее настоящую. Но ведь она не имела благородного происхождения, как его невеста. Он зол на то, что она имеет над ним такую власть. Он ясно дал понять ей это в Париже.

Пия думала, что он все-таки испытывал чувства к своей невесте, ведь ничего не изменилось даже после того, как она отправила ему посылку. Несколько дней она мучилась, не в силах принять решение. Разум твердил ей, что не стоит жалеть Ника. Но сердце преисполнялось ненавистью к ее отцу, поставившему Ника в это ужасное положение. В конце концов чувства победили, и она отправилась к деду Ника.

Пия не смогла сдержать улыбки, вспомнив об этом. Все еще красивый в свои семьдесят с лишним лет, седовласый старик сказал ей, что она «храбрая», и поцеловал на прощание. Он крепко обнял ее со слезами на глазах, когда она вынула свое ожерелье – «Бриллианты Сантоса» – из бархатной шкатулки и протянула ему. Единственный подарок, который подарил ей отец. Но Пия все сделала правильно. Она вернула старику его вещь и тем самым исправила грехи прошлого.

Аво заморгал, когда она передала ему записку для Ника. Она переписывала ее несколько раз, чтобы он не смог прочитать между строк ее чувства. Пия просила его поинтересоваться у Голдсмита, каким количеством акций «Бриллиантов Сантоса» он владеет.

Теперь настало время подумать о будущем.

Высоко подняв голову, Пия сделала глубокий вдох, и двойные двери зала медленно раскрылись перед ней. По залу пронесся изумленный шепот, и Пия почувствовала шок, охвативший всех присутствующих. Теперь все будет по-новому. Она больше не будет прятаться. Она проклинала Ника за его предательство, его ложь, но разве сама она не прибегала ко лжи, руководя этим клубом?

Пия не хотела больше быть Олимпией Мериси. Да, несмотря ни на что, она все еще любила своего отца. Он спас ей жизнь, дал ей будущее, но за двенадцать лет она выполнила свой долг перед ним.

Пия стояла перед высоким кожаным креслом – роскошным троном, который она собиралась отвергнуть.

– Добрый вечер, леди и джентльмены, – сказала она, увидев обращенные на нее взоры. – Позвольте представиться. Я – Зевс. И я надеюсь, нам есть что обсудить.